Петля Арахны (СИ)

В комнате тот час же появился Бэгзль и, покорно склонив голову, щёлкнул пальцами. Спальня Малфой-мэнора исчезла, и Нарцисса вздохнула.

— Миссис Малфой, — обратился к ней вдруг домовик. — Прошу прощения, что осмеливаюсь спрашивать у вас, без вашего позволения, однако же, я хотел узнать, когда вы мне прикажете сделать что-нибудь для вызволения моего хозяина… мистера Паркинсона из Азкабана?

Вздрогнув, Нарцисса метнула в эльфа возмущённый взгляд.

— Как ты смеешь?! — задохнулась она.

— Не гневайтесь, госпожа, прошу, — склонил тот голову. — Однако же вы сказали, что у вас есть план, как нам это можно осуществить в скором времени. А то мне надоело уже прислуживать грязнокровке — мочи нет! Вот бы мистер Паркинсон вернулся, наконец…

— Молчать! — истошно вскричала Нарцисса, расслышав в собственных интонациях что-то от несчастной своей сестры; лицо её обдало жаром, грудь стала вздыматься чаще. — Ты что, поганое отродье, подгонять ещё меня смеешь?!

Рука её выхватила из кармана палочку, наставив на Бэгзля, который сейчас же согнулся в три погибели.

— Ах, прошу простить, прошу простить глупого, — запричитал тот. — Глупый старый Бэгзль только лишь хотел сказать, что готов выполнить любое ваше приказание, только скажите…

— Когда придёт время, тогда я тебе и прикажу! — процедила она. — Вызволим мы твоего хозяина — не переживай. Не думаешь же ты, что это так просто?.. А пока — пошёл прочь! Иди и служи этой глупой грязнокровке, столько сколько я посчитаю нужным!

В комнате повисла тишина и, не смея больше поднять на Нарциссу глаз, домовик растворился в воздухе.

Подрагивающая ещё рука её медленно положила палочку на стоявший рядом столик; взгляд вновь упал на зеркало и саму себя, отражавшуюся теперь в нём. В своём кресле она сидела как на троне. Лицо её, исказившееся от ярости, было свирепым, глаза налились кровью, а все морщины, так или иначе, проявившиеся уже на нём, показались ей теперь отчётливыми, как никогда. Одним махом Нарцисса сорвала со стола высокий серебряный подсвечник и метнула его в зеркало, вдребезги разбивая, так что осколки его брызнули во все стороны, безвольно рассыпаясь по шёлку персидского ковра.

========== Глава 26. Выродок ==========

Фрэнк МакКиннон наконец решился. Никогда ещё в своей жизни он не был уверен ни в чём так сильно как теперь. Тяжело дыша, с зажатой в руке волшебной палочкой, он пересекал длинный пустырь на окраине сонного маггловского городишки по направлению к возвышавшемуся высоко на холме дому. Её дому. Трансгрессировать прямиком туда он сейчас не мог, вся Британия была под колпаком мракоборцев, и любая магическая активность могла бы стоить Фрэнку на этот раз очень дорого — они искали его; у них повсюду были расставлены ловушки, в которые он не собирался попадать так просто… Только не сейчас.

Фрэнк, конечно, был уже не в форме. Столь длинный переход под палящим августовским солнцем среди бесконечных верениц обшарпанных складов и заброшенных домов с побитыми стёклами, давался ему нелегко. Кости его ломило, а одышка была такой сильной, что он только и молился, сам не зная кому, дабы отчаянно стучащее сердце его не смело сдаться раньше времени. Фрэнк был болен. Он болел уже несколько лет, здоровье его, прежде почти богатырское, окончательно подорвалось в этой сырой выгребной яме, куда его, как и других несогласных, сослал в своё время поганый предатель, Кингсли.

Когда новый министр только объявил общественности о своём внезапном решении взять на должность начальника Международного бюро магического законодательства Люциуса Малфоя, это ввергло Фрэнка, итак глубоко фрустрированного после завершившегося оправдательным приговором суда, в настоящую ярость. Он понял наконец, что не готов был и дальше терпеть весь этот возмутительный беспредел, а потому предпринял несколько отчаянных поступков, вступив, в том числе, в сговор с единомышленниками и едва не устроив в Министерстве бунт, который, впрочем, был быстро подавлен.

Поступил с бунтовщиками министр тогда крайне сурово. Все зачинщики незамедлительно были уволены вне зависимости от уровня занимаемых ими должностей, а рядовым мракоборцам, вроде Фрэнка, примкнувшим к бунту уже на его последних этапах, была великодушно представлена возможность продолжить свою службу в министерстве, вот только уже не в лондонских стенах, но в Азкабане, где постоянно требовались новые стражники. И Фрэнку тогда, как и прочим мракоборцам, не имевшим никакой иной квалификации, пришлось согласиться, а потому он вскоре отправился на этот затерянный в Северном море край света, мрачный и безрадостный.