Петля Арахны (СИ)

— Нет, — мотнула головой Нарцисса. — Я не буду менять пока своих планов и понаблюдаю ещё. Лишить грязнокровку ребёнка мы всегда успеем, но боюсь, Люциус не воспримет сейчас эту утрату с должной скорбью, да и их отношения, это возможно только укрепит… А мне бы не хотелось так рисковать.

— Что же тогда прикажете? — спросил домовик.

— А позови-ка ко мне Бэгзля, — сказала Нарцисса. — Пусть покажет, чем они занимаются, хочу на них посмотреть…

— Конечно, мисс Цисси, сейчас же ему сообщу!

И эльф, щёлкнув пальцами, испарился, вернувшись домой лишь через полчаса, уже вместе с Бэгзлем. Нарцисса к тому моменту перебралась в свою спальню и, надев длинный тёмно-синий домашний халат с тяжёлыми оборками, прохаживалась в несколько нетерпеливом ожидании у своего большого зеркала, замирая перед ним, время от времени. Взгляд её придирчиво скользил по собственному отражению, и она подмечала, не без досады, что продолжительные поездки на другой континент совсем не шли на пользу свежести её лица. Когда же в комнате появился Бэгзль, она взглянула на него строгим взглядом.

— Почему так долго? — нахмурившись, спросила Нарцисса.

— Прошу простить, миссис Малфой, — почтительно склонил тот голову. — Никак не мог прийти раньше — грязнокровка иногда бывает такой говорливой! Всё расспрашивает меня о том, как эльфы живут в Америке, будто я знаю…

— Ну, я надеюсь, ты ничем себя не выдаёшь? — хмыкнула та.

— О, нет-нет, миссис Малфой! Плету ей всякую чушь, а она и верит, развесив уши.

— Что с неё взять? — хмыкнула Нарцисса, усаживаясь в своё кресло напротив зеркала. — Что ж, покажи мне, чем они оба сейчас заняты. Хочу понаблюдать, как они общаются после всего произошедшего…

— Конечно, миссис Малфой, — кивнул тот, и покойная гладь зеркала сейчас же показала совсем иную комнату.

Это была спальня Люциуса, который собственной персоной находился там. Стоя у кровати в одной рубашке и брюках, он извлекал из манжет золотые запонки, подаренные несколько лет назад, Нарциссой ему на Рождество. Сердце её невольно застучало чаще из-за мгновенно охватившей её ненависти.

В следующий момент к Люциусу подошла Гермиона. Она была в лёгком розовом халатике, совсем коротком; буйные каштановые локоны лежали на плечах. Прижимаясь щекой к его спине, она настойчиво обвила руками талию Люциуса и, расплывшись в улыбке, он небрежно сунул запонки в карман брюк, поворачиваясь и впиваясь Гермионе в губы.

— Полагаю, ничего интересного сейчас между ними не произойдёт, миссис Малфой, — произнёс вдруг Бэгзль, будто бы даже смутившись. — Быть может, вам бы лучше отдохнуть с дороги, чем расстраивать себя созерцанием этого бесстыдства.

— А почему ты думаешь, что я устала, глупый ты эльф? — прошипела Нарцисса, возмущенная его нахальством. — И с чего ты взял, что меня всё это каким-то образом может расстроить? Быть может я как раз и хочу узнать, что эта грязнокровка делает с ним такого, отчего он так сильно поглупел за последний год?!

Бэгзль вжал голову в плечи.

— Думаешь, я впервые наблюдаю за Люциусом, вот так? — хмыкнула она, вновь переводя взгляд на зеркало; Гермиона уже легла на кровать, и Люциус, сбросив с себя рубашку, навис над ней, продолжая целовать с неприличной жадностью. — О, нет, я наблюдала за тем, что Люциус делает без меня в нашем доме ещё с тех самых пор, как он начал устраивать там свои «Званые вечера». — Домовик уставился на неё с изумлением, и она бросила ему: — А теперь, уйди. Позову, когда мне это надоест.

Кивнув, Бэгзль вышел из комнаты, оставляя Нарциссу один на один с зеркалом, в котором Люциус распахнул полы халата Гермионы и припал с немалым упоением к её груди, а затем, спустившись ниже, и к животу, который за три месяца её беременности едва ли претерпел ещё существенные изменения. Засмеявшись, Гермиона обхватила его голову руками.

Губы Нарциссы дрогнули от неприязни. В памяти невольно всплыли картинки прошлого: первые годы их совместной с Люциусом жизни и её собственная беременность.

Когда они с Люциусом только поженились, Нарцисса сделала всё ровно так, как ей сказала тогда мать: вечером, после церемонии их сочетания эльф облачил её в подготовленное для грядущей ночи платье, после чего она, предварительно выключив свет, легла в свою новую постель. Люциус не заставил её томиться в ожидании слишком долго, и вскоре, с истинно аристократическим достоинством Нарцисса выдержала всё, что он сделал с ней, не продемонстрировав ему и малейшим жестом или звуком, что ей было больно.