Петля Арахны (СИ)

Люциус помнил, как сильно он тогда наказал Миреллу за этот поступок. Он душил её так долго, что в глазах её почти погас свет жизни, когда бы не дурацкая министерская сова, принёсшая ему известие от доносчика об очередном грядущем рейде. К тому времени эти больные во всех смыслах отношения между ним и Миреллой длились уже год. Люциуса нервировало это обстоятельство, потому как ни с одной другой женщиной, он не продолжал свои встречи более трёх раз. В конце концов, он был женатый человек!

Необходимость избавиться от Миреллы и её явная психическая неустойчивость, способная навредить его размеренной жизни, вынудили Люциуса принять радикальные меры. Он решил, что обрети Мирелла некое понимание о хороших манерах и самоуважении — и она сама пропадёт с поля его зрения. Он ко всему прочему знал немало солидных людей, в том же Министерстве, которые были не прочь взять себе на попечение молодую даму, имевшую чистую кровь и столь широкий спектр предоставляемых услуг. Для реализации этого плана, ему, правда, стоило попотеть. Встречи их теперь носили не столько интимный, сколько обучающий характер, касательно всего, что могло быть охарактеризовано, как «поведение в высшем обществе».

Схватывала, надо сказать, Мирелла моментально. Кровь, видимо, брала своё, и в довольно сжатые сроки, Люциусу удалось превратить её из дикарки в более-менее пристойную молодую женщину. Только сейчас, будто бы, Люциус начал отдавать себе отчёт, что Мирелле было всего-навсего девятнадцать лет и у неё были весьма неплохие черты лица, а также фигура, которой шли дорогие мантии, что он ей время от времени покупал.

Близкие их отношения тем временем продолжались, выйдя, в какой-то весьма незаметный для Люциуса момент на тот доверительный уровень, которого он с другими женщинами также ещё никогда не позволял. Мирелла отличалась тем, что слушала его. Слушала неподдельно, с упоением, став для него чем-то вроде забавной зверушки, с которой можно было делать всё, что душе угодно, в том числе и поговорить. К искреннему изумлению Люциуса, Мирелла оказалась ещё и неглупа — могла поддержать практически любую беседу, а покорность, которую она проявляла, позволяла сотворить из неё страшное оружие, способное уничтожить любого. Чем Люциус, конечно же, не преминул воспользоваться: когда в Министерстве в очередной раз появлялся кто-то неугодный ему, он стал всякий раз отправлять туда Миреллу.

Все они раскалывались в её объятиях, доставляя Люциусу так необходимую ему информацию, позволявшую, впоследствии шантажировать этих людей и уничтожать их репутации. Мирелла стала его идеальным шпионом, который, при этом, не смел противиться своему «хозяину».

Люциуса, тем не менее, временами охватывал страх, что она, осознав всю свою силу, могла в какой-то момент выйти из-под его контроля и попытаться уничтожить его самого. С досадой он понимал, что Мирелла знала о нём слишком много, но время шло, а она не предпринимала против него никаких действий. Люциус поражался этому. Он был с ней груб. Он был с ней жесток. Он будто бы играл с собственной судьбой, проверяя раболепство Миреллы на прочность — она терпела всё.

В какой-то момент, такое положение вещей начало бесить Люциуса. Ему захотелось, чтобы Мирелла хоть раз воспротивилась ему. Хоть раз сказала «нет». Он подкладывал её под самых мерзких, самых отвратительных министерских стариков. Ему не нужна была от них никакая информация. Он просто хотел проверить до каких пор она будет вот так, за его мелкие подачки и внимание, выполнять все его приказы. Ему даже думалось временами, что Мирелла делала это под Империо: быть может, Ральф в своё время отрабатывал на ней навыки и нарушил что-то в её голове?

Как бы там ни было, но Люциус снова начал ощущать к ней омерзение. Интимная связь их, которая итак уже была не очень частой и не слишком яркой, начала вызывать у него тлетворное чувство. Каждый раз, ложась с ней, он представлял всех этих отвратительных министерских крыс, которые прошли через это распутное существо, и понимал, что не желал больше касаться её. Пропавшая однажды брезгливость вернулась к нему.

Мирелла, однако, не принимала этого. Она почти вынуждала его на близость с ней, изучив за эти годы все рычаги давления на его привыкшее к пороку тело. К моменту, когда Люциус осознал, что попал в ловушку собственной, затеянной им когда-то, игры, он знал Миреллу уже пять лет.

Драко к тому моменту готовился к поступлению в Хогвартс, что стало неплохой возможностью начать избавляться от Миреллы, сводя постепенно их встречи на нет. Люциус снова скучал. Мирелла набила ему оскомину. Он всё чаще грубо отталкивал её от себя, и в какой-то момент она, словно бы всё осознав, отошла на второй план. У неё вроде как даже появились постоянные поклонники, а смерть матери и переход в её полное владение, хотя и разорённого, особняка, позволили ей обрести самостоятельность.