Петля. Тoм 1

– Ерунда. Наверное, поцарапался, пока лез на крышу…Черт, тут на каждом углу полиция. Ты лучше не высовывайся, пока не приедем. И если нас остановят, тоже не высовывайся. Пусть думают, что я один.

Спорить я не стала. Укрылась с головой, плотнее прижалась к набитым чем-то рассыпчатым и мягким мешкам, закрыла глаза, пытаясь хоть на несколько минут отстраниться от всех событий и просто попытаться понять, что я делаю, зачем, ради чего, и, самое главное, к чему это может привести…Конечно, ни одна даже самая дерзновенная моя мысль не осмелилась пойти так далеко, как впоследствии пошла я сама…

Впрочем, и эти вопросы сразу же потеряли свою актуальность, как только перед моим мысленным взором всплыло его лицо: мягкое струение белесых или, скорее, седых волос, почти такая же светлая небольшая бородка, обрамляющая впалые щеки – из-под нее чуть выступают тонкие бескровные губы… Прямой немного заостренный нос и глубокие, будто вдавленные в череп глаза под контрастно темными бровями…глаза цвета скорбящего неба…Глаза цвета утопающих в сеноте лучей…Кого же он мне напоминал? Нет, раньше я его точно не встречала, но…Может, все-таки похож на какого-то актера…или исполнителя? Не то…Совсем не то…Глаза цвета сине-туманного топаза…цвета гипнотического индиголита…

Цок-цок-цок – стучали копыта лошади по дороге, а мое сердце стучало громче и чаще.

Глаза цвета непостижимой силы и непреодолимой печали…Глаза цвета таявшего ледника… Глаза цвета сгущающейся сумеречной синевы…Тук-тук…Тук-тук – билось мое сердце, будто барабаня в ушные перепонки…Телега остановилась.

– Эй, ты тут не уснула? Пошли. Мы на месте, – перед моими собственными глазами вновь предстало это самое лицо, уже не скрывающееся за очками и шляпой. Он откинул укрывавший меня брезент, и теперь смотрел на меня с теплой улыбкой.

– И что же это за место? – я огляделась, и не смогла скрыть свое удивление, обнаружив, что мы находимся прямо перед входом в небольшую церквушку, – Почему здесь?

– Спрячемся пока в церкви. Падре Фелино – мой давний хороший знакомый. Идем.

И безропотно я взяла его за протянутую холодную и влажную руку, выбираясь из телеги, добровольно… или безвольно? – последовала за ним к входу.

Священник встретил нас удивленным радостным окликом, едва мы успели войти внутрь.

– Сани, сынок! Давненько ты не навещал меня, – и заключил его в теплые объятия, не отрываясь, скосил на меня хитрые улыбающиеся в сети морщинок глаза, – Уж, не венчаться ли ты пришел?

Алессандро похлопал его по спине, тихо посмеялся:

– Нет, падре, боюсь, эта милая девушка еще не готова связаться со мной узами брака.

– Разве? – подмигнул мне старик, а я потупила глаза, не находя себе места от смущения, – Ладно, не буду вас торопить, – он наконец-то выпустил Сани из своих объятий и испуганно вздрогнул, заметив на своих пальцах прилипший кровавый сгусток, – Погоди, ты что, ранен?!

– Просто поцарапался, – небрежно отмахнулся мой знакомый, но священник уже обошел его кругом, обеспокоенно уставился на спину.

– Да уж, вижу… Скажи честно, ты опять попал в передрягу? Пришел, чтобы спрятаться?

– Честно? Да. Нам нужно где-то укрыться на время, пока полиция не угомонится. Максимум – до завтра. Потом мы уйдем. Можно?

– Зачем ты спрашиваешь? Знаешь ведь, что это и твой дом… Хотя, конечно, мне и на порог не стоит пускать такого еретика, как ты..

– То есть Вы отказываете мне в убежище, падре? – спокойно и немного иронично спросил Алессандро.

– Я не отказываю нуждающимся. А тебе, сынок, и подавно не могу отказать. Хотя, следовало бы заходить в церковь не только для того, чтобы спрятаться от полиции.

– В следующий раз обязательно зайду, чтобы отблагодарить вас.

– Не меня ты должен благодарить, а его. Он тебе помогает, а я лишь его длань, – и, удрученно покачав головой, падре указал на висевший над алтарем крест, – Хотя, кому я это говорю… Ладно, проходите, присаживайтесь. Я сейчас вернусь, – пробормотал он и поспешно куда-то ушел. Я не увидела, куда, потому что мой взгляд стал теперь обреченно метаться от распятия над алтарем, на которое так многозначительно указал священник, к моему новому знакомому и обратно, не в силах выбраться из пугающей зеркальной ловушки. Заметив это, Алессандро грустно ухмыльнулся:

– Что, похож?

– Удивительно…

– Поверь мне, я – не он.

– А я уже хотела перед тобой на колени падать, – немного сконфуженно отшутилась я.

– Не нужно. У меня с ним существенные разногласия.

– Вот как? И какие же?

– Их много. Например, он считал, что все люди рабы божьи… ну или его рабы… не важно. А я считаю, что люди должны быть свободны от рабства – в любом его проявлении.

Эта наивность меня позабавила, но я постаралась сдержать улыбку.

– А как же то, что он пожертвовал собой ради своих рабов – ради человечества? Обычно, ведь случается наоборот.