Петля. Тoм 1

– Ну вот, Вы меня уже с собакой сравниваете, – сказал Алессандро, и шрамы под моей ладонью затряслись от мелкой дрожи его сдержанного смеха, – Не волнуйтесь. Я вполне способен сам зализать свои, как Вы выразились, «душевные раны». Мне в этом деле помощь не нужна. Да и историю эту Вы только что выдумали.

– Ты так считаешь? – священник подался вперед, приподняв рукав своей сутаны, продемонстрировал нам остаточные следы от клыков на запястье, – Люди верят тебе. Почему же ты сам никому не веришь? – спросил он, и, не дожидаясь ответа, поднялся, отошел к алтарю. Веки накрыли его тусклые старческие глаза, быстро зашевелились губы, нашептывая какие-то слова, звучавшие как шелест ветра в сухой траве. «Молится. За него молится», – догадалась я. И мне тоже захотелось… Но не так. Захотелось прижаться к нему, обнять… Выронив влажный алый бинт, рука снова бессознательно скользнула по бороздкам шрамов, по изгибу ребер, застыв на гладкой груди. Он обернулся, ласково улыбнувшись, нежно дотронулся до моей щеки:

– Ну что, доктор? Оказала первую помощь? Жить буду?

Я кивнула.

– Мне повезло. Не каждый день удается попасть в руки такого красивого врача.

По щеке, по шее, по плечу… его ладонь обхватила мою, приподняла… Мягкие губы, легкое покалывание бороды, шелк струящегося по моему запястью дыхания … И поверх – магнетический взгляд, уже не робкий, не смущенный – уверенный, прямой, проникновенный, жаждущий… Дерзкие искорки поблескивают в зрачках…Его лицо – так близко, что наэлектризованные серебристые волосы щекочут мою кожу…Он отпустил мою руку, и теперь его ладонь на моей шее – осторожно притягивает к себе – мои губы, к его губам: приоткрытым, влажным, теплым…

– Сани…не надо, – с трудом прошептала я, указывая глазами на молящегося священника.

– Да, – он тут же отпустил меня, чуть отстранился, – Прости. Я…– небрежный жест рукой, – Не знаю, что на меня нашло…

– Я знаю…знаю…

Снаружи раздался какой-то шум, сквозь открытые ставни окон до нас донеслись приглушенные голоса. Алессандро нахмурился, прислушался. И падре Фелино тоже прервал свою молитву, насторожился, подошел к окну.

– Это твоя телега?! – прорычал на улице раздраженный голос.

– Да, господин полицейский, – испугано отозвался другой – слабый хрипловатый, словно принадлежавший больному старику.

– Говоришь, оставил ее там, за складами?

– Да, господин.

– Это точно та самая телега. Я видел ее на перекрестке, пока мы не рванули за мерзавцем. Видно, его сообщница в это время и смылась на телеге, – послышался третий голос.

Я замерла, как парализованная.

– Они наверняка скоро придут сюда – будут обыскивать церковь, – тихо прошептал Алессандро.

Решительным шагом священник пересек зал, встав у крошечной дверцы в правом нефе, отпер ее вынутым из кармана ключом, махнул нам рукой.

– Быстрее! Спрячетесь здесь, а я пока их задержу.

Не медля ни секунды, мы ринулись в указанное падре убежище. Там была лестница, ведущая вниз, в непроглядную глубь подвала. Когда дверца захлопнулась за нашими спинами, и снова звонко щелкнул ключ в скважине, мы оказались в кромешной темноте.

Слева от меня прозвучал его голос.

– Тут шесть ступенек до первой площадки, а потом разворот и еще восемь ступенек. Спускайся быстро и не бойся, я тебя держу.

В то же мгновение я почувствовала, как его рука легла мне на талию со спины, и настойчиво повлекла вниз по лестнице. Я старалась идти осторожно, но все равно, то и дело запиналась о неровную поверхность высоких каменных ступеней, и каждый раз, когда это случалось, он обхватывал меня еще крепче и прижимал к себе, не давая упасть. Похоже, сам он знал этот путь достаточно хорошо. Это успокаивало и обнадеживало.

Слышно было, как наверху падре, захлебываясь от возмущения и испуга, объяснял, что, да, сюда заглядывал белый мужчина и девушка, и, да, он помог ему перетянуть рану – он, ведь, не знал, что это – беглые преступники – откуда ему было знать такое? – но, они давным-давно ушли, и, конечно же, не стали говорить, куда направляются – с чего бы им говорить такое? И, пожалуйста, обыскивайте церковь сколь угодно, раз не верите слову священнослужителя – ему скрывать нечего…

Мы оказались в просторном почти пустом помещении с деревянным полом – к такому выводу я пришла, прислушавшись к звуку, издаваемому нашими ботинками. Тут властвовал такой же непроглядный мрак, как и на лестнице. Пахло сырой древесиной, пылью, холодными камнями и влажной почвой. Алессандро отпустил меня, сделал пару шагов в сторону, что-то щелкнуло, и комната озарилась тусклым, чахлым, приглушенным, но все-таки, каким бы то ни было, светом. Мне показалось, от этого сразу стало легче дышать – затхлую промозглость воздуха разбавил напор теплого желтоватого свечения.

– Ты думаешь, они не догадаются обыскать подвал? – прошептала я.

– Подвал обыщут, а вот сюда заглянуть не догадаются, – с этими словами он сдвинул одну из напольных досок. Под ней открылась не очень глубокая выемка, метра два в длину и около метра в ширину.