Петр Гулак-Артемовский

Деятельность именно в таком ключе быстро укрепляла авторитет П. Гулака-Артемовского. Понимание того, что «степеней высоких» проще и быстрее можно достичь другими путями, перевесило. Поэтому административные дела стали интересовать П. Гулака-Артемовского больше, чем ученые поиски и исследования. Он всегда стремился быть на виду у начальства, завоевывать расположение к себе знатных особ и высоких сановников, искал и находил «всемилостивейших покровителей».

Надо отдать должное П. Гулаку-Артемовскому как администратору. Служебные обязанности он выполнял честно, добросовестно и достигал этим заметных «положительных результатов» (А. Рославский-Петровский). Как декан и ректор университета, он не ограничивался лишь буквальным исполнением возложенных на него обязанностей. К примеру, в 1830-х гг. именно он инициировал для студентов университета «ученые беседы, которые возбуждали деятельность мысли и слова», под руководством профессоров. Став ректором, П. Гулак-Артемовский для побуждения студентов к научно-литературным занятиям предложил совету университета издавать в печати лучшие студенческие произведения и кандидатские диссертации, проявляя готовность в случае необходимости использовать на это дополнительные средства, которые он получал как плату за ректорскую должность. Совет не принял такую «жертву», но его предложение поддержал. «Следствием этого, – писал А. Рославский-Петровский, – был выход в печать довольно объемной книги под названием „Опыт в сочинениях студентов императорского Харьковского университета“ (1846 г.), которая свидетельствовала не только о трудолюбии и талантах тогдашних воспитанников, но и включала в себя статьи, не лишенные научного значения. Таким, например, является трактат „О материальных средствах к письменному сообщению мыслей у римлян“ нынешнего директора этого же заведения Г. С. Шведова».

Но, с другой стороны, как свидетельствуют современники, административная деятельность не позволяла П. Гулаку-Артемовскому серьезно сосредоточиться на педагогической и научной работе, на каком-то одном предмете; поэтому его лекции не отличались особой глубиной знаний, хоть он и увлекал слушателей блестящим красноречием, «изобретательностью и умением вызвать и оживить внимание у своей аудитории».

Петр Гулак-Артемовский, писал А. Рославский-Петровский, не оставил такого «основательного памятника своей научной деятельности», которым мог бы похвастаться его предшественник Г. Успенский, автор известного «Опыта о русских древностях» (1811 г.) и других работ. Единственным оригинальным научным исследованием П. Гулака-Артемовского была торжественная академическая речь (произнесенная на прекрасной латыни) в университете в 1827 году, которая была посвящена некоторым «запутанным вопросам славянской древности». Речь эта сразу же привлекла внимание многих специалистов, в том числе и Московского общества истории и древностей российских, избравшего автора своим членом (12 января 1828 г.). В своей речи П. Гулак-Артемовский выступил с критикой некоторых положений М. Карамзина в «Истории государства Российского», в частности, относительно «происхождения Литвы от славян», «единоплеменности литовского народа с русским», «значения славянского слова „блюдо“» и др. «Дерзкая критика» П. Гулаком-Артемовским признанного авторитета не всегда была научно обоснована, поэтому вызвала резкие возражения со стороны некоторых тогдашних историков, в частности С. Русова, который в своем пространном «разборе академической речи…» (1829 г.) упрекал ее автора в поверхностных выводах и т. д. П. Гулак-Артемовский историку не ответил, при том что сам оставался убежденным сторонником и поклонником Карамзина и строил свои лекции почти исключительно на основе его «Истории».

Петр Гулак-Артемовский постоянно интересовался событиями культурной и литературной жизни, историей и творчеством украинского народа, вел по этому поводу переписку с украинскими и российскими учеными – В. Г. Анастасевичем, М. А. Максимовичем, М. П. Погодиным, И. И. Срезневским, Г. П. Данилевским и другими.

П. Гулак-Артемовский уделял пристальное внимание вопросам межславянских литературных взаимодействий, изучению фольклора и этнографии славянских народов. Показательной в этом плане является составленная им «Инструкция в руководство г. адъюнкту Срезневскому по случаю назначаемого для него путешествия по славянским землям с целию изучения славянских наречий и их литературы» (1839 г.). Путешественник, подчеркивал П. Гулак-Артемовский, должен обратить особое внимание на «узнание характеристики славянских народов», их быта, обычаев, языка, их «увеселений», «преданий и поверий»; должен осуществлять свои «ученые экскурсии пешком», «входить под мирную кровлю поселянина, сдружиться с ним душой и беседой выпытывать от него все, что только напоминает в нем славянина…». Здесь же он писал, что нельзя оставаться «равнодушным к важным заслугам мужей, подвизавшихся с честию и пользою на поле славянской литературы», – Шафарика, Ганки, Линде, Стефановича и других.