Петр Гулак-Артемовский

В 1830-е годы, когда карьерные амбиции вышли на первое место, Петр Гулак-Артемовский отошел от активной литературной деятельности, тогда же изменилась и общественная атмосфера: на смену относительно либеральному правлению Александра I пришло административное ужесточение периода царствования Николая I, давление усилили и неудачные попытки мятежей и восстаний, – современники, а за ними и исследователи отмечают «глубокое раздвоение» душевного склада П. Гулака-Артемовского, перелом в его психологической и мировоззренческой позиции. Современники говорили о раздвоении личности поэта: будто это один человек для себя, другой – для других. Равнодушный к роскоши, но стремящийся к наградам и начальственному признанию. Постоянно носил много бриллиантовых колец на обеих руках. Как вспоминали современники, даже на домашнем халате он носил орден.

Интересный случай из жизни поэта связан с князем М. Г. Репниным: в 1830–1831 гг. князь хотел зачислить П. Гулака-Артемовского в регулярное войско казаков Полтавского и Черниговского полков. Однако подобные действия вызвали у казаков «недоумение и ропот». Тогда князь прибегнул к «личному нравственному воздействию на казаков П. П-ча», и тот, по словам его супруги, так успешно выполнил это поручение, что сам Николай I называл его «мой милый дипломат». Далее же корреспондент пишет, что «чистая народная речь была для него обычным языком… он действительно был способен на такое публичное слово к народной массе, которое могло успокоить ее даже в минуты острых недоразумений и глухого ропота…».

П. Гулак-Артемовский обладал педагогическим талантом, благодаря которому умел выявлять среди студенчества способных молодых людей, поддерживать их в профессиональном становлении.

Так, в практике профессоров университета было приглашать своих студентов квартирантами. Двое из них – Н. Костомаров и А. Метлинский – жили у Гулака на квартире и вместо платы за жилье обучали его детей. Профессор П. Гулак экзаменовал так либерально, что можно было не готовиться, вспоминал Н. Костомаров. Дом профессора стоял на окраине города, дальше – старое кладбище, где юный Н. Костомаров любил гулять. Петр Петрович серьезно посоветовал ему гулять в более веселом месте, чтобы не нажить ипохондрии. Сам еще не забыл, как легко в юности угаснуть от горя. Впрочем, именно философское отношение к смерти делало его поэзию оптимистичной: если все равно умирать, то надо как следует пожить на этом свете. В его стихах часто упоминаются девушки, и льется рекой горилка.

Видимо, личное общение с профессором-поэтом (хотя он и не всегда отзывался о его лекциях одобрительно) способствовало тому, что молодой Н. Костомаров окончательно определился: его выбор – история… Пройдет время, и Николай Иванович напишет: «История стала для меня бесконечно любимым предметом; я читал много исторических книг, задумывался над ними и пришел к следующему вопросу: почему это во всех историях говорят о выдающихся исторических деятелях, иногда – о законах и институтах, но при этом совсем пренебрегают жизнью народных масс? Бедный мужик, земледелец-труженик, словно бы и не существует для истории; почему история ничего не повествует нам о его быте, о его духовной жизни, о его чувствах, способах проявить свои радости и печали? Вскоре я пришел к убеждению, что историю надо изучать не только по мертвым летописям и запискам, но и в среде живого народа. Не может быть, чтобы века прошлой жизни не нашли отражения в жизни и воспоминаниях потомков: надо лишь поискать – и наверняка найдется многое, что до сих пор упущено наукой. Но откуда начать? Конечно же, с изучения русского народа, а поскольку я жил тогда в Малороссии, то и начал с его малорусской ветви. Эта мысль привлекла меня к чтению народных памятников. Первый раз в жизни я получил малороссийские песни издания Максимовича 1827 года, великорусские песни Сахарова и принялся читать их. Меня поразила и захватила неподдельная красота малороссийской народной поэзии, я даже и не подозревал, что подобное изящество, невероятная глубина и свежесть чувств существовали в произведениях народа, столь близкого мне и о котором я, к сожалению, ничего не знал».

Через время квартиранты профессора П. Гулака-Артемовского Н. Костомаров и А. Метлинский, успешно сдав экзамены, также станут не только профессорами университетов – Харьковского, а затем Киевского, но и известными поэтами, прозаиками, учеными-славяноведами.