Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Вопрос об отношении к войнам и восстаниям очень интересовал активистов Интернационала, и по этому поводу велись острые споры. Еще до своего раскола на федералистскую и марксистскую фракции МАТ на конгрессе в Брюсселе в 1868 году приняла резолюцию, в которой провозглашалось, что причиной войн служат существующее общественное устройство и централизация политической власти. Страдают же от военных конфликтов почти исключительно трудящиеся классы. Интернационал рекомендовал своим секциям в случае начала войны организовать всеобщую забастовку[649].

Но существовали и представления о «справедливых», «прогрессивных» и «освободительных» войнах. Это сразу же сказалось во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов, когда марксисты сочли победу Пруссии над Францией «прогрессивной», а бакунисты, напротив, после падения режима Наполеона III призывали к защите республиканской Франции. Но уже в 1875 году Бакунин пытался отговорить итальянского анархиста Эррико Малатесту (1853–1932) от участия в Герцеговинском восстании против власти Османской империи. Он объяснял итальянскому другу, что присоединяться к подобным действиям – все равно что принимать меры в пользу чернокожих рабов на другом конце света, не обращая внимания на нищих у себя дома, как это делало британское правительство, объявляя о борьбе с работорговлей. Сражаться за справедливость следует в первую очередь там, где живешь, подчеркивал старый анархист[650].

На Бернском конгрессе федералистского Интернационала в октябре 1876 года несколько анархистов – швейцарцы Шарль Перрон (1837–1909) и Гильом, итальянец Карло Кафиеро (1846–1892), француз Элизе Реклю (1830–1905) и русский эмигрант Николай Жуковский – впервые представили манифест, в котором высказались и против Турции, и против заступившейся за сербов России. Они отказались считать войну между государствами освободительной. По словам историка анархизма Макса Неттлау, это было «первое и памятное воздержание анархистов во время большой войны». Кропоткин тогда «такой позиции еще не занял»[651].

Через Гильома Петр Алексеевич познакомился и сдружился с эмигрантом из Франции Полем Робеном (1837–1912). Участник Первого Интернационала и друг Бакунина, Робен принимал участие в организации секций Интернационала в Бельгии, в революционном движении в Швейцарии и во Франции, где был арестован в 1870 году. После освобождения он жил в лондонском районе Вульвич и зарабатывал на жизнь уроками и преподаванием французского языка в военной академии. Сторонники Маркса объявили о его изгнании из Интернационала за приверженность идеям Бакунина. В ответ Робен установил контакты с федералистским Интернационалом. В 1879 году он возвратится во Францию и возглавит школу для сирот Кемпюи, которая станет одним из примеров свободного анархистского образования. Робен оказал большое влияние на Кропоткина. Они живо обсуждали все, что произошло в Европе и конкретно в социалистическом движении после раскола Интернационала. Эти беседы убедили русского анархиста, что в Британии ему нечего делать и стоит попытаться развернуть работу на континенте[652]. Как писал позднее сам Кропоткин, ему «хотелось более живой деятельности, чем журнальная и литературная работа. С первых же дней я пробовал завязать знакомство с рабочими, и я начал с ними беседы по вопросам социализма. Но тогда (1876) английские рабочие о социализме и слышать не хотели. Дальше тред-юнионизма и кооперации они не шли. Не знаю, что я стал бы делать в Лондоне дальше, если бы мои швейцарские друзья вскоре не нашли мне постоянной работы в Швейцарии»[653].

* * *

В первый раз Петр Алексеевич отправился из Лондона на континент ненадолго, в ноябре 1876-го[654]. Гильом пригласил Кропоткина приехать, чтобы обсудить с ним весьма деликатное дело, которое вовлекало эмигранта из России в водоворот дел Интернационала. Для того чтобы понять, что именно и как произошло в тот раз, нам необходимо отвлечься и рассказать о том, чем жил и занимался федералистский Интернационал в 1876 году.

Это был год, во многом решающий для международного рабочего движения.

13 июля на конференции в Филадельфии при участии делегатов от секций из Северной Америки и Германии (полномочия из Швейцарии были присланы позднее) было принято решение о роспуске марксистского Интернационала. «Таково последнее слово централистического Интернационала, – констатировал лавровский "Вперед!". – Когда борьба партий началась в 1871 году, то едва ли кто-нибудь, взвешивая умственные и нравственные силы обеих партий, мог предположить, что в этой борьбе сойдет прежде всего со сцены партия представителей централизма»[655]. Ценное признание, пусть даже принижение «умственных и нравственных сил» противников марксизма следует оставить на совести лавристов.