Петр Кропоткин. Жизнь анархиста

Впрочем, развивая свои мысли, Кропоткин оставался скептиком в отношении политических сил, которые могли бы осуществить программу подобных преобразований с наименьшими издержками: «В то же время я пока еще не вижу партии, которая могла бы занять место большевиков без того, чтобы это повлекло за собой общую политическую и экономическую реакцию и жестокое кровопролитие. ‹…› Разве что только социалистические партии, страдающие от этих жестоких уроков, объединят свои усилия для осуществления долгожданной перестройки»[1864]. Но время было упущено. Произнеси он эти слова летом 1917 года вместо попыток мирить всех со всеми и призывов к войне до победного конца – другое было бы дело. Конечно, если бы социалистические партии захотели к этому прислушаться вместо упрямой и цепкой борьбы за собственную власть! Тогда такая программа, проводимая социалистическим правительством, опирающимся на Советы и исключившим из своей среды либералов, могла бы быть реализована.

* * *

Но что же делать анархистам? На этот вопрос он ответил в письме к старому другу Александру Шапиро. В то время Шапиро был одним из лидеров Союза анархо-синдикалистов «Голос труда» – все еще легальной анархистской организации, располагавшей собственным издательством и типографией, книжными магазинами-складами в Москве и Петрограде. Своей книгоиздательской деятельностью «голострудовцы» были известны по всей России, именно они выпускали труды классиков анархизма. До сих пор отечественные и зарубежные «анарховеды», иногда трансформирующиеся в «анархоедов», в своих научных трудах ссылаются на книги, изданные в типографии «Голоса труда». Они были известны как сторонники легальной работы и союза с большевиками против белогвардейских контрреволюционеров. Но в то же время многие из них были настроены на поддержку товарищей, готовых вести подпольную пропаганду анархистских идей.

Именно Шапиро Кропоткин изложил свои мысли относительно стратегии и тактики анархистского движения в России. Так, он отверг популярную в то время идею объединения всех течений анархизма, считая, что, лишь проводя свои идеи в жизнь, анархисты-коммунисты и анархо-синдикалисты способны остаться самостоятельной политической силой: «"Возможно ли объединение анархистов всех учений в России?" – следует прямо ответить – нет! Нежелательно и – невозможно! Мы остались анархистами именно потому, что считаем нужным проводить в жизнь свои воззрения, что остаемся самими собою, а не обезличиваемся… Если нам, старикам [18]70-х и [18]80-х годов, удалось создать анархическое направление, то только потому, что мы не обезличивали себя в угоду соседним социалистическим партиям… Живя среди них, мы вели свою линию. Раз мы верим в истинность своих основных начал, мы должны верить в то, что, вступая в действительную жизнь, наше направление пройдет красной нитью среди других направлений и будет благотворно, пока не выцветет. ‹…› Вообще эклектизм никогда ничего не создавал»[1865]. Попытки объединения различных течений в одной организации он открыто называет «сумбуром». В общем, в этом не было ничего удивительного: кто только не именовал себя «анархистом» в те бурные годы!

В этом письме Кропоткин снова говорит о неудаче большевиков в попытке построить в России социализм. А раз революция провалилась, следует ждать «реакционного» периода в мировой и российской истории. Как мы знаем, так и получилось. Уже в конце 1910-х годов в Европе появились консервативные диктаторские режимы, а в начале 1920-х популярность начал набирать фашизм. Кропоткин предупреждает анархистов, что им «предстоит теперь крупная, глубокая, тяжелая работа», первоначально в подполье, но затем этот период сменится новым подъемом борьбы рабочих и крестьян за свои интересы. Из этой эпохи вырастет новая революция. Переждав репрессии и спад, анархистам предстоит работать «широко, для серьезной выработки анархического идеала: ХХ век должен будет выработать его по отношению ко всем отраслям общественной жизни, и начать прилагать его»[1866].

Но как работать в новых, изменившихся условиях? Кропоткин полагал, что следует начать с изучения различных тенденций в рабочем движении, производстве, образовании, различных областях жизни общества. Прежде всего тех, которые благоприятны для распространения анархистских идей: «Выработка жизненного анархического идеала, в его приложениях к производству, потреблению, товарообмену и образованию, должна и может быть сделана только в тесной связи с рабочей средою. ‹…› Вот теперь анархистам предстоит также изложить, как анархическая мысль претворилась в умах рабочих после теперешней неудавшейся попытки социальной революции на началах государ[ственного] коллективи[з]ма»[1867].