Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

16 апреля 1912 г. у Кюба правая группа дала обед «в честь П. Н. Дурново» (50-летие пребывания в офицерских чинах). Были также представители других групп – А. С. Ермолов, И. П. Шипов и Н. С. Авдаков. А. П. Струков «сказал слово, обращенное к Дурново – очень удачное»[641].

Политические противники П. Н. Дурново – кто по недомыслию, а кто и намеренно – искажали смысл его деятельности в Государственном Совете. Одним она представлялась «любопытным сплетением закулисной политической интриги с видимой открытой деятельностью в преобразованной законодательной палате»[642]. Другие называли его «душой реакционной партии»[643]. Третьи утверждали, что он «работал неустанно, чтоб задержать и отвергнуть законопроекты, могущие с его точки зрения поколебать основы государственного строя старого уклада»[644].

В. И. Гурко утверждал: «Вообще, Дурново, стоявший во главе правой группы членов Государственного Совета и пользовавшийся в ее среде большим влиянием, увы, руководствовался преимущественно личными соображениями и чувствами личной неприязни к Столыпину» (как в таком случае он мог пользоваться «большим влиянием» – Гурко умалчивает. С. Ю. Витте руководствовался «личными соображениями», так над ним в Государственном Совете смеялись[645]).

Отклонение правым большинством Государственного Совета весной 1914 г. законопроекта о мелкой земской единице В. И. Гурко объяснил так же несложно: «Причина же была простая – против этого законопроекта, как вообще против всяких проектов, внесенных министерством внутренних дел, был П. Н. Дурново, не перестававший надеяться вновь занять должность министра внутренних дел на почве откровенно правых консервативных взглядов»[646].

Его упрекали в «боевом консерватизме», лишенном какой-либо программы. «Новое время» утверждало: «Его лидерство выражается главным образом в устройстве искусственных пробок и заторов в деятельности законодательных палат. Нет такого назревшего, подсказанного неотложными общественными и государственными потребностями законопроекта, который он даже после самого всестороннего рассмотрения не хотел бы заново сдать в комиссию. Маг и волшебник в деле создания различных препон и преткновений, он ведет борьбу не против враждебных течений государственной мысли, а против поставленных на определенном месте лиц, все использует как орудие канцелярски-оппозиционного спорта и сводит консерватизм, долженствующий охранять прочную и неразрывную связь законодательства с историей, к непрерывной законодательной обструкции»[647].

В действительности же П. Н. Дурново руководствовался интересами страны, государства, как он их понимал; исходя при этом из конкретной ситуации как внутриполитической, так и международной. «Закон, – утверждал он, – следует писать с большим спокойствием и с большим беспристрастием». Законодатели обязаны рассматривать дело так, как приказывает им их разумение, исключительно по руководству их понятий, их знаний, опыта и совести[648].

Поэтому чрезвычайное законодательство П. А. Столыпина раздражало П. Н. Дурново, вызывало досаду. «Если бы закон о старообрядческих общинах, – сетовал он в общем собрании Государственного Совета 12 мая 1910 г., – поступил на наше рассмотрение в обыкновенном порядке, то мы, Члены Комиссии, при рассмотрении этого дела не испытывали бы постоянно тяжелого ощущения как бы связанных рук, и позволю себе заявить, что наше руководящая в этом деле мысль получила бы более правильное, более последовательное и более соответствующее пользам государства осуществление». «Необходимо признать, – говорил П. Н. Дурново, – что в случаях, подобных настоящему, положение Государственного Совета и выбранной им Комиссии представляется весьма сложным. Если, с одной стороны, мы не можем, а по моему убеждению, и не имеем права, при наших законодательных решениях считаться с соображениями, не вытекающими непосредственно из предложенного нашему рассмотрению законопроекта, то, с другой стороны, никакие рассуждения не могут устранить представления о совершившемся факте, который, хотя бы сам по себе и был неоснователен, тем не менее вносит в практическую жизнь более или менее осязательное влияние». Тем не менее это не должно, подчеркивал он, предопределять решение законодателей: «Если бы по статье 87 Основных Законов был издан закон, явно, по нашему разумению, вредный и вовсе необдуманный, то, не взирая ни на какую давность, мы должны его отклонить, дабы предотвратить и остановить распространение зла, которое неизбежно производит всякий необдуманно пущенный в народную жизнь легкомысленный закон»[649].

Характерна в этом отношении его позиция весной 1911 г., когда П. А. Столыпин попытался ввести земское самоуправление в 6-ти западных губерниях. Как известно, законопроект провалился в заседании Государственного Совета 4 марта: 92-мя голосами против 68-ми общее собрание отклонило ст. 6 о делении избирателей на национальные курии. Исход баллотировки решили 28 правых: голосуй они «за», курии были бы приняты большинством 96-ти против 64-х.