Петр Николаевич Дурново. Русский Нострадамус

В. И. Гурко, прочитав в газетах указ об увольнении П. Н. Дурново, немедленно к нему приехал и застал его за письменным столом разбирающим бумаги. «Сохраняя по наружности спокойный облик, не обнаруживая никакого возмущения, он был в определенно подавленном, грустном настроении и отнюдь не старался этого скрыть. “Да, для меня это большой удар, – сказал он мне откровенно, – быть у власти и лишиться ее для людей, посвятивших всю свою жизнь государственной службе, очень тяжело. Вы, впрочем, сами это когда-нибудь испытаете, – добавил он, взглянув на меня несколько иронически. – Ну а теперь пока что принимайте от меня власть на законном основании”. Поговорив со мною о некоторых не терпящих отлагательства делах, <…> Дурново на прощание, внезапно оживившись, воскликнул: “Нет, а Витте – вот злится-то, наверно, что мы с ним вместе уволены!”»[618]

Уволен П. Н. Дурново с подарком 200 тыс. рублей, любезным рескриптом, пожалованием в статс-секретари с оставлением сенатором и членом Государственного совета; при этом за ним сохранялись содержание по должности министра (18 тыс. рублей) и аренда (3 тыс. рублей).

«Под счастливой звездой родился Дурново! – заметила А. В. Богданович. – После всех произведенных им репрессий, арестов ушел целым и невредимым из Министерства внутренних дел»[619].

* * *

27 апреля (10 мая) 1906 г. П. Н. Дурново был в Зимнем дворце[620]. Затем уехал за границу.

Проживая в Париже, сохранял полное инкогнито, не бывал в посольстве; жил в гостинице «Континенталь». Заведующий агентурой А. Гартунг организовал его охрану «посредством наблюдательных агентов». В Берлине он жил в гостинице «Бристоль»; здесь также его охраняли агенты Гартунга и, по просьбе нашего посольства, берлинская полиция[621].

19 августа (1 сентября) Т. А. Леонтьева убила Ш. Мюллера, приняв его за П. Н. Дурново. 21 августа (3 сентября) П. Н. Дурново выехал из Берлина нордэкспрессом домой. Директор Департамента полиции приказал жандармскому подполковнику Мясоедову в Вержболове «учредить самую тщательную охрану».

Переезд П. Н. Дурново из казенной квартиры на частную (Моховая, 27) вызвал переполох среди других квартиронанимателей: боясь теракта, они заявили, что вынуждены будут приискивать себе другие квартиры[622].

Видимо, в связи с терактом Леонтьевой П. Н. Дурново стал весьма подозрительным. Для него была организована охрана: двойная смена городовых в подъезде квартиры и 6 агентов охранной полиции; при выходе из квартиры за ним следовал опытный пожилой агент охранного отделения Дмитриев; женская прислуга в квартире менялась каждые 2–3 дня; были столь же строгие предосторожности и в отношении пищи; сам П. Н. Дурново внимательно просматривал «газеты прогрессивного направления»[623].

Дурново-министр в оценках современников

Результаты короткого министерства П. Н. Дурново были поразительны для современников, вызывая филиппики и угрозы слева и восхищение справа.

«Заслуги Дурново в подавлении повсеместной смуты и недопущение ее перейти в открытую революцию, со всеми ее роковыми последствиями, для всех знавших положение России в 1905 году неоспоримы, – утверждал Д. Н. Любимов. – Несмотря на вихрь событий, не обращая внимания на клокотавшую ненависть и озлобление вокруг него, Дурново ни на минуту не выпустил туго натянутых вожжей из своих рук. Аппарат власти все время оставался в его руках. В этом и есть его несомненная историческая заслуга. Неизвестно, чем бы кончились в 1905 году повсеместные беспорядки, волнения и восстания, будь на месте Дурново его ближайшие предшественники, или кандидат русской общественности – кн. Урусов. <…> Если в начале 1906 года не случилось того, что произошло в начале 1917-го, то этим мы во многом обязаны энергии, мужеству и распорядительности Петра Николаевича Дурново»[624].

Другие осведомленные современники, разделяя мнение Д. Н. Любимова, конкретизируют заслуги Дурново-министра.

Он вернул, пишет Е. Г. Шинкевич, «к порядку нарушенную забастовками деятельность правительственного аппарата и довел Россию до Государственной Думы, без изъяна свободам, провозглашенным в манифесте 17 октября»; подтянул «органы местной администрации»[625].

«В крепких руках П. Н. Дурново власть перестала плыть по течению и решительно выступила на путь механического подавления революционного движения», – свидетельствует В. И. Гурко[626].

Он «законопатил тоже всех маломальских влиятельных и энергичных революционных вожаков»[627].

«Твердая и умная власть министра внутренних дел П. Н. Дурново чувствовалась во всем и везде: и в деревенской сумятице, и в мятежной Москве, и в насмерть перепуганном, теперь успокоившемся Петербурге», – вспоминал начало 1906 г. В. М. Андреевский[628].