Петропавловская крепость: Путеводитель

Перестукивание также всячески пресекалось. В одном из писем узников из Петропавловской крепости на волю говорилось, что за малейшую попытку перестукиваться их по неделям держат в крошечной, душной каморке на одном мякинном хлебе и воде. Зимой их заставляют спать на голом каменном полу и дрогнуть в арестантской одежде. Для наказания пускают в ход «горячечную рубашку», распиная человека на голой железной койке, отчего мучительно болят все члены, начинается онемение их, и арестант впадает в глубокий обморок. Принимались меры и для предупреждения перестукивания: арестантов старались разместить так, чтобы в камерах по соседству не было заключенных.

Узникам не разрешалось заниматься каким бы то ни было ремеслом. Хождение по камере, чтение да тяжелый сон — так томительно и однообразно проходило время заключенных. Сон скоро расстраивался, большинство арестованных страдало бессонницей.

Только в исключительных случаях разрешали писать. Записи подследственных выдавались родственникам или им самим при освобождении из тюрьмы лишь с разрешения III отделения или департамента полиции.

В конце XIX — начале XX века в большинстве случаев сроки пребывания в тюрьме не превышали полугода. Но режим ее причинял заключенным столько физических и нравственных страданий, что Петропавловская крепость не утеряла славы страшного тюремного застенка.

На первом этаже у камеры № 5 помещена тюремная азбука, с помощью которой арестанты устанавливали связь между собой. Азбука была придумана декабристами братьями Н. А. и М. А. Бестужевыми в период заключения их в Секретном доме Алексеевского равелина. В дальнейшем она совершенствовалась.

В азбуке буквы алфавита разбиты на шесть строк, каждая строка имеет пять букв. Буквы выстукивали в два приема: сначала номер строки, а затем порядковый номер буквы в строке.

В тюрьме было два карцера (на первом и втором этажах). Карцер почти в два раза меньше камеры; он отделен от коридора свободным помещением и тремя дверями.

В карцере железная кровать и небольшой металлический столик. Карцер фактически не отапливался. Обычная пища в карцере — хлеб и вода.

Сюда попадали за малейшее нарушение тюремного режима, например за пение в камере, за перестукивание. Заключали в карцер на срок от одного до десяти дней. Часто наказывали темным карцером: тогда окно плотно закрывалось металлической ставней на замок, и узник оставался в полной темноте.

О своем пребывании в карцере рассказал А. С. Шаповалов: «…как только я вошел в карцер и очутился в полной темноте, я испытал пронизывающий холод — такой, что меня тотчас начало всего трясти от озноба. В этом карцере, очевидно не топленном целую зиму, который весь промерз, впору было сидеть лишь в полушубке, шапке и валенках, а я оставался здесь почти голый — в одном нижнем белье и тонком халате…

Чтобы согреться, я начал быстро взад и вперед мерить ногами карцер, но тотчас, потеряв в темноте направление, ударился со всего маху лбом об стену. От боли у меня искры из глаз посыпались. Оправившись, я опять начал ходить, но тотчас сильно ударился ногой о железный переплет кровати. От невыносимой боли я опустился на асфальтовый пол, но немедленно должен был вскочить как от ожога: пол был холоден как лед. Итак, нельзя ни ходить, ни сидеть, ни лежать на полу. Попробовал лечь на кровать, но холодные, круглые головки железных заклепок, которыми, как орехами, было усеяно полотно кровати, состоявшее из железных полос, переплетающихся вдоль и поперек и скрепленных этими заклепками, заставили меня тотчас вскочить. Холод железа был еще чувствительнее, чем холод асфальтового пола и кирпичной стены. Я отскочил также от стен, к которым вздумал прислониться: и они были холодны как лед.

…Когда по прошествии трех суток отворили карцер и я вышел в светлый коридор, я зашатался и упал бы от бессонницы, изнурения и душевной муки, если бы меня не поддержал жандарм».

Пробыв в карцере зимой несколько суток, человек заболевал. Обычными болезнями в тюрьме были туберкулез, цинга, нервные заболевания. Тюремный врач практически ничем не мог помочь больному.

За карцером в первом этаже коридора представлены манекены тюремщиков — жандармского унтер-офицера и присяжного унтер-офицера.

В тюрьме было три рода стражи: жандармы, караульные солдаты и присяжные. Караульные солдаты назначались на суточное дежурство из всех полков Петербургского гарнизона. Присяжными были отставные унтер-офицеры, поступавшие сюда после особой присяги.

Присяжные и жандармские унтер-офицеры взаимно шпионили друг за другом: даже в камеры дежурные входили вдвоем.

Из первого этажа можно сразу выйти в тюремный дворик. Он со всех сторон окружен стенами тюрьмы. Сейчас в нем растут деревья. Они были и раньше, когда существовала тюрьма. Во дворике, по воспоминаниям заключенных, были даже кусты сирени и клумбы с цветами. Все делалось для того, чтобы подчеркнуть контраст между камерой и жизнью на свободе.