Петру Гроза

В этом гористом районе Румынии палка — непременный спутник любого, кто пустится в дорогу. Она и опора на горной тропинке, и оружие против нападения хищников или сопровождающих отары собак, и орудие для «приструнивания» строптивой скотины, и просто спутник в одинокой жизни чабанов в горах. Потому организаторы съезда и призвали делегатов прибыть в национальной одежде и с палками.

В Румынии были законы, запрещавшие крестьянам выращивать табак, варить цуйку[28], иметь два дымохода, носить кисет с кресалом, трутом и кремнем, добывать огонь путем трения двух палок, самим варить мыло, растить ребенка некрещеным — и сколько еще было всяких правил, нарушение которых каралось немалым сроком тюремного заключения. Только вот закона, запрещающего ходить с палкой, никто не придумал! Об этом откровенно и горько жалел полковник Амзулеску. И все же его осенило. «А что, если назвать эту палку оружием? — подумал он. — Тогда привлекай к ответственности кого хочешь!»

Министр внутренних дел Александр Вайда-Воевод открыл утром главную буржуазную газету «Универсул» («Вселенная»). Как бы мимоходом она сообщала, что «в дни святой пасхи спустились с гор тысячи человек, чтобы собраться в Деве и поделиться друг с другом горем, которое у них на душе». Открыл другую газету — «Адевэрул» («Правда»), и та уже более определенно и подробно описывала, что случилось 18 апреля в Деве. «Чего хотят села» называлась статья.

«Вопреки манифестам, распространяемым во всех уездах различными национал-царанистскими организациями с целью показать крестьянам, какой счастливой жизнью они живут, вопреки всем иллюзиям крестьянский мир охвачен глубоким страданием… Это не шумное, скандальное недовольство, а глубокое и молчаливое беспокойство. Потерявшие веру в тех, которые обманывали их до вчерашнего дня, весьма скептически встречающие обещания сегодняшних деятелей, жители сел начали верить, что их избавление — дело их, и только их рук. То, что произошло в Деве с «Фронтом земледельцев», весьма примечательно. И это первое предупреждение для тех политических партий, которые еще надеются, что смогут завоевать села несколькими громкими фразами, скороиспеченными обещаниями.

Выросший и поумневший, разочарованный политикой сменявших друг друга правительств, постаревший в заботах о том, как выйти из безысходной нищеты, крестьянин замкнулся в себе, сжал свои тяжелые кулаки, смотрит на разоренное свое село и с горечью раздумывает над тем, что делали с ним до сих пор. Партии, — заключает автор статьи добрым советом своим хозяевам, — должны полностью изменить тактику борьбы. Уменьшение напряженности в крестьянском мире уже не может быть достигнуто старыми методами, которые крестьяне отвергают, потому что они им знакомы». (Разрядка моя. — Ф. В.)

Министр дальше читать не стал. Значит, надо прибегать к методам, незнакомым до сих пор крестьянам? Этот хитрющий Гроза понял это. И потому на его стороне уже сотни тысяч крестьян. Уже насчитывается триста тысяч членов «Фронта земледельцев»! Нужно положить этому конец!

Заведующий кабинетом стоял в поклоне у порога. В руках телеграмма.

— Что там?

— Весьма срочное, господин министр. Телеграмма от полковника.

— Что ему надо? — раздраженно спросил министр.

Он знал, как надули крестьяне этого умного полковника. Как же это он позволил, чтоб у самого порога уездного управления собралось 12 тысяч человек! Свои трибуны, микрофоны, иностранные журналисты! Он знал: у этого полковника твердая рука, если ему поручишь, разобьется в доску и все сделает, и потому надеялся на него. А что получилось? Сегодня же узнает обо всем этом король. Что он сможет ему объяснить?

— Прочитайте! — поручил он стоявшему в недоумении заведующему кабинетом.

— Полковник предлагает начать привлечение к ответственности этих фронтистов.

— По какой статье? — крикнул министр.

— По статье за нелегальное ношение оружия.

— Они что, были вооружены?

— Да, господин министр.

— Чем?

— Палками, господин министр. Бытами.

— Все?

— Все до одного, господин министр.

— И Гроза? — Тут министр снова взглянул на газету.

С первой полосы на него смотрел, улыбаясь, стройный, в безупречно отутюженном костюме Петру Гроза. Обнаженная голова, поредевшие седые волосы, в левой руке держит шляпу, правая рука свободна. Ах, как жаль, черт возьми, что у него нет палки в руках!

— А чем будет доказано, что эти палки — оружие? — спросил он.

— Утверждением следствия.

— Но этого недостаточно. Нужны данные о применении этого оружия.

— Данные будут собраны, господин министр… Потом, видите, полковник имеет данные о намерении фронтистов применить это оружие.

— Вы это откуда знаете?

— Яс ним разговаривал по телефону.