Читаем Phantom (СИ) полностью

— С собой возьмём, — заявляет Намджун, не дав Юнги и рта открыть. — Я не доверю Теху никому.

— Я уже говорил вам, что я люблю его, — шутливо спрашивает Юнги у парней и снова целует Намджуна в щеку. Мин просто счастлив, что они с Техой нашли общий язык.

— После обеда мы в детдом едем, — Намджун откладывает вилку и тянется к бокалу. — Ты уверен, что не хочешь остаться с парнями? — спрашивает он у Юнги.

— Мы уже это обсуждали, и я сказал, что я смогу. Не переживай, я справлюсь, — Юнги улыбается Киму и сжимает под столом его ладонь.

***

Праздник в детдоме проходит по выученному сценарию, только Юнги опять не может заставить себя влиться в веселье, так и стоит в углу и наблюдает за Намджуном. Ким общается с малышами, раздаёт подарки, периодически подмигивает Мину.

Случайно Юнги цепляет взглядом малыша, который сидит за маленьким столиком в углу и даже не притрагивается к завёрнутому в разноцветную бумагу подарку перед ним. Малыш смотрит на стол, словно взгляда поднять боится. Юнги знает, что боится. Мин сам так делал, лишь бы не сцепиться ни с кем взглядами, не задержать ни на ком внимание, жалость в чужих глазах видеть не хочется. А жалость - единственное, что видел Юнги, будучи ребёнком. Мин не знает, что это за сила, которая заставляет его отлипнуть от стены, но он идёт к малышу и опускается на корточки перед его столом.

Ребёнок испуганно смотрит на парня, а потом сразу опускает взгляд, Юнги видит, как он подрагивает, как мнёт ладошками подол футболки, ёрзает, пытается спрятаться от взгляда незнакомца. У Юнги ком в горле, надо бы что-то сказать, раз уж подошёл, но не получается, слова застревают в глотке, а в глаза будто песок забился. Он повторяет ошибку всех взрослых, встречающих малышей из детдома и ненавидит себя за это. Он не должен жалеть его, он должен поддержать, пообщаться, в конце концов, но это выше Юнги, он прикладывает ладонь к губам и, встав на ноги, быстрыми шагами идёт на выход. Намджун, который только притворялся, что слушает директора детдома, всё это время следил за Мином и, стоило тому выйти за дверь, срывается за ним. Намджун подходит к стоящему во дворе парню и замечает, как трясутся его пальцы, которыми он подносит к губам сигарету.

— Его никто не возьмёт, — Юнги смотрит сквозь, будто дрожащими губами обхватывает фильтр и затягивается.

— Почему?

— Он, как я. Таких не берут.

— Малыш…

— Прости, я сейчас успокоюсь. Иди внутрь, я докурю и приду.

Намджун касается губами лба Мина и идёт обратно в здание.

Юнги возвращается в зал через минут десять. Время, проведенное с никотином, не помогло — его всё равно не отпустило. Смотреть в сторону маленького столика нет сил, он даже боком становится, уверен, укоризненного взгляда не вынесет. Юнги повёл себя как скотина.

— Его Эван зовут, — Намджун появляется будто из ниоткуда, и Юнги вздрагивает. — Ему скоро пять исполнится.

— Эван, — медленно повторяет Мин. — Красивое имя. Значит, я был прав, его точно не возьмут. Малышей после трех лет почти не берут.

— Он любит машинки, — улыбается Намджун. — Он сам мне всё это рассказал. Послушай, он не виноват в том, что дикий и угрюмый, его таким сделали мы, взрослые, и тебя тоже. Вот он стеной и обложился.

— А разница какая?

— Такая, что будем это менять. Научим Эвана чаще улыбаться, не бояться взрослых, покажем ему, что такое тепло, и каково это, когда тебя любят. А самое главное - подарим ему кучу машинок всех моделей и размеров. Уже вижу будущего гонщика и вора автомобилей своего отца, — смеётся Намджун.

— Это не так уж легко. Как мы будем менять того, кто окружён или жалостью, или игнором?

— Легко. Я поговорил с директором, и я его уволю, он не хотел рассказывать про Эвана, обозвал его букой. Но сейчас не о нём. Мы заберем Эвана.

— Не понял? — Юнги чуть воздухом не давится.

— Мы же планировали уехать и оформить наши отношения. Почему бы к этому плану еще и не добавить пункт завести ребёнка?

— Так не шутят! — громче, чем хотелось бы, говорит Мин. — Это ребёнок, это не шутки.

— Я не шучу, — серьезно говорит Ким. — Я люблю тебя, планирую прожить с тобой всю жизнь. Я хочу растить с тобой детей, и начнём мы с Эвана, будет старшим сыном. С моими деньгами мы еще можем завести нескольких, мы дадим им образование, дадим будущее, а самое главное - мы дадим им любовь. Только на будущее: я и дочку хочу, имей ввиду.

— Ты психопат.

— Ага, безумно тебя любящий и хотящий с тобой большую семью психопат. Не будь тряпкой, иди знакомиться с сыном, а я разберусь с руководством детдома, этому борову я столько денег плачу, а он детей разделяет на плохих и хороших. Благодарность мне ночью выразишь, кстати, Техе сам объявишь о прибавлении в семье, у меня с ним сейчас натянутые отношения. Боюсь, эту падлу, как никого другого.

— Я люблю тебя, Ким Намджун, знал бы ты, как сильно.

— Знаю, — одними губами произносит Намджун и идёт в сторону собравшихся у двери преподавателей.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Как стать леди
Как стать леди

Впервые на русском – одна из главных книг классика британской литературы Фрэнсис Бернетт, написавшей признанный шедевр «Таинственный сад», экранизированный восемь раз. Главное богатство Эмили Фокс-Ситон, героини «Как стать леди», – ее золотой характер. Ей слегка за тридцать, она из знатной семьи, хорошо образована, но очень бедна. Девушка живет в Лондоне конца XIX века одна, без всякой поддержки, скромно, но с достоинством. Она умело справляется с обстоятельствами и получает больше, чем могла мечтать. Полный английского изящества и очарования роман впервые увидел свет в 1901 году и был разбит на две части: «Появление маркизы» и «Манеры леди Уолдерхерст». В этой книге, продолжающей традиции «Джейн Эйр» и «Мисс Петтигрю», с особой силой проявился талант Бернетт писать оптимистичные и проникновенные истории.

Фрэнсис Ходжсон Бернетт , Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт

Классическая проза ХX века / Проза / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Биографии и Мемуары / Кино / Театр / Прочее / Документальное
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство