Читаем Phantom (СИ) полностью

— Нет, — коротко говорит Мин и не убирает руку, когда Намджун переплетает их пальцы. Ким паркует машину на обочине безлюдной улицы, притягивает его к себе и целует. Медленно, осторожно, словно впервые, углубляет, толкается внутрь языком. Юнги горячо отвечает, льнёт, не даёт оторваться, никто и не думает. Намджун перетаскивает его на колени, прижимает к себе, хаотично ведёт руками по телу, поднимается к затылку, зарывается в волосы, оттягивает назад — открывает себе доступ к шее, покрывает её поцелуями-укусами. Юнги удобнее устраивается, сам пытается дотянуться везде, дуреет от вкуса любимого, хнычет, просит не останавливаться.

— Малыш, — рвано выговаривает Ким. — Надо прекращать, я не выдержу, я с ума схожу. Дай доехать до дома.

— Нет, — Юнги целует в скулы, опускается к линии подбородка. — Не могу больше ждать, я ждал три дня, больше ни секунды не буду.

Юнги словно в подтверждении своих слов, кладёт ладонь Намджуна на свой пах, позволяет ему почувствовать своё возбуждение. Ким царапает ногтями грубую джинсовую ткань, притягивает рывком к себе парня и впивается в губы голодным поцелуем. Намджун расстёгивает джинсы Мина, откидывает назад спинку сиденья и тянет их вниз. Юнги приподнимается на коленях, сам спускает боксеры и не удерживает громкий стон, когда Намджун грубо проводит большим пальцем по головке, размазывает смазку и вновь давит. Намджун старается быть аккуратным, следит за своими движениями, пытается не сорваться. Но Юнги сам берёт в рот его пальцы, старательно смачивает слюной и заводит за свою спину: Ким чуть ли от одного вида сидящего на коленях и помогающего ему растягивать себя же Мина не кончает. Юнги вспотел, ёрзает, морщится от проникновений, но не сдаётся, продолжает трахать себя пальцами старшего, чуть ли зубами в его шею не вгрызается. У Юнги от этого будто жизнь зависит, будто если не поторопится, не станет чем-то целым с Намджуном, то и секунды не протянет. Намджун больше не сдерживается, понимает, что уже можно, пристраивается и сразу толкается. Нежно и медленно не получается — желание оказаться внутри рвёт Намджуна на части, он толкается до упора, сразу вскидывает несколько раз бёдра, ловит стоны Юнги и заглушает их мокрым поцелуем. Сам приподнимает и опускает Мина на свой член — трахает неистово, без передышек, пытается взять всё и сразу. Юнги везде, но его всё равно мало, старший по нему оголодал за эти три дня, он мстит за разлуку, сильнее сжимает тело в руках, каждым толчком принадлежность доказывает. Намджун дышит с трудом, ни на секунду не отпускает, до синяков бедра зажимает, везде свои метки оставляет, шепчет пошлости, кусает. Юнги будто в агонии бьётся, не позволяет Намджуну выйти, протяжно стонет и кончает с ним же. Намджун еще пару раз толкается, скользит по своей же сперме толчками, наполняющими парня, и шепчет в ухо:

— Люблю.

Юнги кладёт голову ему на плечо, наконец-то расслабляется, слушает их дыханье.

— Я больше, — говорит Мин куда-то в шею Кима, еще раз целует в губы и перелезает к себе. Достаёт из бардачка салфетки и передаёт Намджуну.

— Куда ты везешь меня? — Юнги полулежит на сиденье, позволяя послеоргазменной неге накрыть себя.

— К себе.

— Давай ко мне лучше.

— Ты не понял, — Ким заворачивает на дорогу к центру. — Я забираю тебя к себе, ты будешь жить со мной.

— С чего это? — Юнги даже говорить лень, настолько хорошо, что хочется просто вот так полулежать рядом с ним и ни о чём не думать.

— С того, что я люблю тебя, — серьезно говорит Ким и не даёт Мину рот открыть. — Больше я без тебя не собираюсь. Я полюбил тебя ещё в участке. Разлюбить тебя не вариант, без тебя жить - тоже, поэтому я забираю тебя себе.

— Прям полюбил? — Юнги хочется еще послушать, хочется, чтобы Намджун это ещё несколько раз повторил.

— Полюбил, — Ким сосредоточен на дороге, но соблазн периодически поглядывать на разморённого парня рядом не отступает. — Очень сильно. Так, что когда тебя нет - мне дышать трудно, я не могу ни работать, ни функционировать, ничего. Ты ответственен за то, что сделал со мной, вот и неси ответственность.

— Чёрт, я думал ты тупо секса хочешь, — смеется Мин.

— Я так никогда не думал, — строго говорит Ким. — Хотя жить у меня значит, что твоя очаровательная попка отдыхать не будет, слишком уж ты горяч, чтобы не познакомить тебя со всеми горизонтальными плоскостями в моей квартире, — усмехается Ким и получает толчок в плечо. — Ну не злись, чтобы понять меня, ты должен на себя моими глазами глянуть.

— Я тоже тебя люблю, — тихо говорит Юнги, не подозревая, какую бурю эмоций вызывает в груди Намджуна, тот руль с трудом в руке удерживает. — Но у меня Теха дома, и я не могу просто так переехать.

— Долбанный Теха, — Намджун давит по тормозам и зло смотрит на Мина, который с трудом скрывает улыбку. — Чтобы ни слова больше о нём не слышал.

— Придётся, — дергает плечами Мин. — Более того, я вас буду сейчас знакомить, так что сворачивай ко мне, если не хочешь, чтобы мы опять поругались.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Как стать леди
Как стать леди

Впервые на русском – одна из главных книг классика британской литературы Фрэнсис Бернетт, написавшей признанный шедевр «Таинственный сад», экранизированный восемь раз. Главное богатство Эмили Фокс-Ситон, героини «Как стать леди», – ее золотой характер. Ей слегка за тридцать, она из знатной семьи, хорошо образована, но очень бедна. Девушка живет в Лондоне конца XIX века одна, без всякой поддержки, скромно, но с достоинством. Она умело справляется с обстоятельствами и получает больше, чем могла мечтать. Полный английского изящества и очарования роман впервые увидел свет в 1901 году и был разбит на две части: «Появление маркизы» и «Манеры леди Уолдерхерст». В этой книге, продолжающей традиции «Джейн Эйр» и «Мисс Петтигрю», с особой силой проявился талант Бернетт писать оптимистичные и проникновенные истории.

Фрэнсис Ходжсон Бернетт , Фрэнсис Элиза Ходжсон Бёрнетт

Классическая проза ХX века / Проза / Прочее / Зарубежная классика
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

В последнее время наше кино — еще совсем недавно самое массовое из искусств — утратило многие былые черты, свойственные отечественному искусству. Мы редко сопереживаем происходящему на экране, зачастую не запоминаем фамилий исполнителей ролей. Под этой обложкой — жизнь российских актеров разных поколений, оставивших след в душе кинозрителя. Юрий Яковлев, Майя Булгакова, Нина Русланова, Виктор Сухоруков, Константин Хабенский… — эти имена говорят сами за себя, и зрителю нет надобности напоминать фильмы с участием таких артистов.Один из самых видных и значительных кинокритиков, кинодраматург и сценарист Эльга Лындина представляет в своей книге лучших из лучших нашего кинематографа, раскрывая их личности и непростые судьбы.

Эльга Михайловна Лындина

Биографии и Мемуары / Кино / Театр / Прочее / Документальное
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
О медленности
О медленности

Рассуждения о неуклонно растущем темпе современной жизни давно стали общим местом в художественной и гуманитарной мысли. В ответ на это всеобщее ускорение возникла концепция «медленности», то есть искусственного замедления жизни – в том числе средствами визуального искусства. В своей книге Лутц Кёпник осмысляет это явление и анализирует художественные практики, которые имеют дело «с расширенной структурой времени и со стратегиями сомнения, отсрочки и промедления, позволяющими замедлить темп и ощутить неоднородное, многоликое течение настоящего». Среди них – кино Питера Уира и Вернера Херцога, фотографии Вилли Доэрти и Хироюки Масуямы, медиаобъекты Олафура Элиассона и Джанет Кардифф. Автор уверен, что за этими опытами стоит вовсе не ностальгия по идиллическому прошлому, а стремление проникнуть в суть настоящего и задуматься о природе времени. Лутц Кёпник – профессор Университета Вандербильта, специалист по визуальному искусству и интеллектуальной истории.

Лутц Кёпник

Кино / Прочее / Культура и искусство