Пять абсолютных незнакомцев

Он расстегивает каждое отделение своего рюкзака. Джош без всякого энтузиазма начинает проверку. Брекен вытаскивает свою спортивную сумку и показывает на нее.

– Вот, тут тоже проверь. И если кому-то из вас нужны уроки по тому, как паковать багаж, то я с радостью вам помогу.

Харпер наманикюренными пальцами расстегивает молнию.

– Ого. У тебя что, обсессивно-компульсивное расстройство?

Я склоняюсь ближе. Да, насчет уроков по складыванию вещей он явно не преувеличил: каждый сантиметр пространства внутри заполнен аккуратными черными прямоугольниками на молнии: такие иногда показывают в «Магазине на диване» и рекламируют в самолетах. Если у вас снесло крышу на почве организованности, то вы начнете только так складывать вещи, чтобы те не стали перекатываться в сумке. Брекен достает два небольших прямоугольника и расстегивает. Внутри первого оказываются аккуратно свернутые носки; в другом – сложенные трусы. Про рубашки даже говорить не буду; я и на полках в магазине не видела таких идеальных складок.

– Это… что-то с чем-то, – только и говорит Харпер.

– Мне нравится, когда все аккуратно, – объясняет Брекен. – Так никогда не запутаешься.

Он снова запускает руку в сумку и достает большой черный кубик. Его пальцы зависают над молнией, и он тихо выдыхает:

– Какого черта…

И в его тоне, и в его чертах застывает недоверие.

– А что такое? – спрашивает Харпер.

Однако Брекен не отвечает. Неохотно запустив руку в сумку, он окидывает Харпер испуганным взглядом и достает толстую книгу. Хотя она ни во что не запакована, мне не нужно читать название, чтобы понять, что это Пруст. Книга Джоша как-то оказалась на дне сумки Брекена.

12 июня

Мира,

в какую игру ты со мной играешь? Ты правда думаешь, что можешь продолжать игнорировать меня? Вот так просто? Игнорировать наши отношения? Иногда вечерами я по десять раз обхожу твой квартал, дожидаясь, когда ты выйдешь на крыльцо. Или покажешься в окне. Я хочу найти тебя, заставить заглянуть мне в глаза и объяснить, почему ты еще мне не ответила.

Я пытаюсь сохранять терпение. Я знаю, что ты рисуешь свои картины для меня. Для нас. Я видел твою последнюю работу. Карнавал и толпа.

Поначалу я ничего не понял. Краски такие тусклые, такие серые – совсем не похоже на карнавал, каким я его помню. И название: «Темная карусель». Полная бессмыслица! Но потом я увидел себя. Вот я стою там, в толпе: белая рубашка, черные ботинки и прядь волос – совсем как мои. Когда мы встретились, я смотрел влево. Какое прекрасное напоминание, Мира! Но мне нужно больше. Мы не можем быть порознь. Ты сражаешься с силами, которые сильнее нас обоих. Делай, что должна. И сделай это поскорее.

Твой

Четырнадцать

– Какого черта его книга делает у тебя в сумке? – спрашивает Харпер.

– Где моя хрень?

Я не узнаю этот скрежещущий голос, пока не смотрю на Кайлу. Ее я, правда, тоже едва узнаю. Исчезла сонная, блеклая девушка. У этой новой Кайлы раскраснелись щеки, и она готова нападать.

– Ты вообще о чем? – спрашивает Брекен.

Кайла фыркает:

– Только не делай вид, что не понимаешь. У тебя – его книга, значит, и остальное тоже. Где моя хрень?

– Понятия не имею, как эта книга сюда попала! – Брекен делает шаг назад и поднимает руки, словно обнаружил в своем багаже бомбу.

– Так что, кто-то другой ее подкинул? – спокойно спрашивает Джош.

Брекен сплевывает.

– А я откуда…

– Это ты взял мой кошелек? – спрашивает Харпер.

– И мой телефон? – добавляю я.

Кайла хватает его сумку:

– Где моя хрень?

Брекен инстинктивно тянет сумку на себя, но затем швыряет ею в Кайлу. Та бьет ее прямо в грудь, и Кайла, споткнувшись, все же не выпускает сумку из рук.

– Да пошли вы все!

От гнева глаза Брекена потемнели и рот по-звериному оскалился. Он осматривает нас по очереди.

– Мне не нужен твой нищебродский телефон. И твоя заумная книга. И что бы за дрянь ты ни потеряла, она мне тоже не нужна. – Он неопределенно машет рукой в сторону Кайлы.