Пять абсолютных незнакомцев

– Я не знала про… – Харпер выразительно стреляет взглядом в Кайлу. – Я бы не пригласила ее ехать с нами, если бы знала, что она…

Харпер не заканчивает фразу. Но мне и так понятно. Кайла сидит на каких-то веществах. Не знаю каких, но все в ее поведении кричит о том, что она наркоманка.

Брекен вздыхает.

– На этой девчонке разве что не написано, что она торчит, – монотонно озвучивает он мои подозрения.

– Я не это имела в виду, – говорит Харпер, но не спорит. – Просто… ты такая душечка, Мира. И такая юная. Если бы я знала, ни за что не стала бы тебя втягивать во все это.

– Конечно, ты не знала, – тихо отзываюсь я.

Пусть она уже сменит тему. Интересно, Харпер знает, сколько мне на самом деле лет? Впрочем, неважно. Все равно неприятно, что она носится со мной как с младенцем.

– Я сама решила поехать с вами. Ты тут ни при чем.

– Слушайте, я понимаю, как это выглядит со стороны, – говорит Джош. – Но, может, дело в чем-то другом.

Он многозначительно стучит себя пальцем по запястью и показывает на руку Кайлы, безжизненной тряпочкой свисающую ей на колено. Между запястьем и локтем тускло поблескивает толстый серебряный браслет. Такие браслеты носят люди с серьезными заболеваниями.

Чувство вины щиплет мне затылок. У брата Зари Джейдена есть похожий браслет, чтобы предупреждать медиков о его аллергиях. Я должна была заметить. Боже, неужели я настолько оторвалась от прежней жизни, что пропускаю очевидные вещи?

– Я его даже не заметила, – говорю я.

– И я тоже, – добавляет Харпер.

– А я останусь при своем мнении, – говорит Брекен. – Она не бедная неизлечимо больная девочка. Ну а если и так, то тогда она бедная неизлечимо больная наркоманка.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я.

– Я из семьи врачей. У меня оба родителя – медики. Еще дядя и старший брат. У брата своя клиника по лечению зависимостей, поэтому он много об этом всем говорит.

– Ого, я не знал, что медицинские знания передаются по наследству, – с тихой едкостью в голосе говорит Джош.

– Он говорил, что изучает медицину, – вступается за Брекена Харпер.

– А может, сменим тему? – прошу я. – Где мы сейчас?

– На какой-то тупой проселочной дороге, на которую дорожным службам плевать, – говорит Брекен. – Хрен его знает, куда я еду. Мира, можешь помочь?

Он пихает мне в руку свой телефон, и я открываю карту, игнорируя уведомление о практически разряженной батарее. Связь здесь совсем плохая, и карта загружается до смешного медленно.

– Надо выехать на дорогу пошире, – говорит он.

– Будет сделано. – Я киваю. – Хотя твой телефон вот-вот умрет.

Я осматриваю возможные маршруты, но все они предполагают огромный крюк через горы и возвращение практически к тому же месту, буквально в паре съездов от того, где шоссе перекрыто. Я качаю головой.

– Лучше всего было бы вернуться на пятьдесят третью. Мы не пойми куда заехали.

– Значит, вернемся, – говорит Брекен.

Я наклоняю голову набок.

– Хм, но та заправка как раз на пятьдесят третьей дороге.

– Они уже давно ушли домой. – Брекен пожимает плечами.

Джош щелкает языком:

– Звучит рискованно.

– И на заправке был знак, что продавец вооружен, – добавляю я. – Что-то мне не хочется туда возвращаться.

– Прекратите истерику, – говорит Брекен. – На каждой заправке в глуши есть такой знак. Они наверняка уже час назад вернулись домой и пьют по второй бутылке пива.

Сердце у меня в груди раскаляется добела от гнева.

– Это не истерика, – говорю я. – Мужик сел в пикап и погнался за нами.

– Я не хочу, чтобы кто-то из нас чувствовал себя в опасности, – говорит Харпер. – Если Мира не хочет возвращаться, то мы обратно не поедем.

Брекен останавливается посреди дороги. Я поворачиваюсь. Позади уже не видно света фар; мы одни.

– Почему мы остановились? – спрашивает Харпер.

– Жду, пока вы скажете мне, что делать, – говорит Брекен. – Если снега на дороге станет больше, я ее просто не смогу разглядеть, и мы рано или поздно рухнем со склона горы.

– Нам нужно найти очищенную дорогу, – говорит Харпер.

– Значит, магистраль, – отвечает Брекен. – По проселочным дорогам быстро не поедешь. А небыстро в нынешних условиях – это километров пятнадцать в час, максимум.

– Он прав, – спокойно замечает Джош. – Нам нужно развернуться. Если мы хотим попасть на расчищенный путь, маршрута 53 нам не избежать.

Телефон Брекена гудит, предупреждая об оставшихся пяти процентах зарядки.

– Не знаю… – говорит Харпер, глядя вдаль.

Мне кажется, она хочет, чтобы я согласилась.

– Мы никуда не поедем, пока все не будут согласны.

Я киваю и пытаюсь все обдумать. Брекен прав насчет дороги. Мы едем по одной-единственной колее в снегу. Если в какой-то момент она свернет, у нас вообще не останется никаких ориентиров.

– Харпер, – раздается тихий голос.

Это Брекен. Развернувшись назад, он обращается к ней одной. Я снова чувствую между ними все ту же невидимую связь.

– Я знаю, что тебе страшно, но мы довезем тебя до дома.

Харпер смотрит на него блестящими от слез глазами. У нее трясется подбородок, и, когда она открывает рот, слезы проливаются на щеки.

– Нельзя, чтобы снова что-то пошло не так.

– Тогда поехали, – говорит он и смотрит на меня.