Пять фотографий из Великого Новгорода

Шаг под нервюры усугубил впечатление: он будто не в России. Своды палаты сведены к опорному столбу, слева от которого Марк увидел большую золочёную чашу в виде купола – вероятно, это что-то из церковной утвари. А ещё кресты, оклады икон – парадное церковное искусство. Его спутник сообщил, что в залах Владычной палаты развёрнута обширная ювелирная экспозиция, которая обычно завораживает посетителей. Но Марка больше интересовали кирпичная кладка и орнаменты.

Он заметил, что грани стен выполнены из фигурного кирпича: ни один не похож на другой, и каждая грань напоминает сложенную в полоску ткань. Ручная, словно портновская работа. Если представить, что на этих стенах нет пластиковых датчиков дыма, то покажется, что и не пробежали-протянулись эти пятьсот лет…

Он вгляделся в очертания орнамента в нишах по углам зала – заключённого в круг фантастического цветка с лепестками разных оттенков. Строгий рисунок, как и необычная кирпичная кладка, увы, не приблизили его к главному кадру, который он должен был сделать.

Они двинулись к владычным кельям, как назвал их длинноволосый.

Росписи показались Марку малопримечательными по сравнению с теми, что он уже успел увидеть.

– Что это за роспись? – спросил Марк.

– Это житие святого Иоанна Новгородского, – ответил его спутник.

– Он тут жил? В какую эпоху?

– Нет, всё было немного сложнее, – отозвался его коллега и сделал очередное фото. – Тут жил построивший Владычную палату Евфимий, и было это через 250 лет после смерти архиепископа Иоанна. Ещё через несколько столетий по ошибке Иоанна «поселили» в этой келье и расписали её сюжетами из жития святого. А оно у него очень интересное. Например, там есть история, как однажды Иоанн молился, и вдруг услышал плеск воды в рукомойнике. То был бес, которого Иоанн запер внутри рукомойника крестным знамением. Он стал умолять архиепископа отпустить его, и тот сделал это с условием, что бес исполнит его мечту – совершить паломничество в Иерусалим к Гробу Господню. И его желание осуществилось. Вот и на фреске – Иоанн скачет на вороном коне, которым обернулся бес, а тут, у окна, видна затейливая архитектура Иерусалима… Кстати, еще лет 150 назад здесь, в нише, висел рукомойник, про который говорили, что он тот самый… Сейчас он в фондах музея.

– А что это за отверстия в полу?

– Это европейское инженерное чудо, – сказал длинноволосый. – Система отопления была этажом ниже, а в эти отверстия проходил тёплый воздух. Можно сказать, что для своего времени Евфимий жил в отличных условиях.

В другом углу кельи – древнее изображение Святой Софии. Может быть, здесь кто-то нацарапал те самые слова?.. Или на каком-либо изображении фантастических сюжетов из жизни Иоанна?.. Но нет. Вздохнув, он покинул палату.

Марк вернулся на Владычный двор и понял, что потерял из виду своего оригинального спутника.

***

… Его, под вечер ставшие почти беспорядочными, скитания по кремлю закончились тем, что он случайно уснул, сидя на траве, на какой-то удалённой поляне. У разбудивших его полицейских, которые твердили, что ему следует покинуть детинец, потому что уже почти полночь, и ворота закрываются, он спросил:

– А где здесь неподалёку институт?..

Полицейские протянули:

– Корпуса университета разбросаны по городу, но непосредственно в кремле ничего нет…

– Может, раньше были?.. Ладно, у Гугла спрошу.

И тот сообщил: в здании Дворянского собрания, где сейчас расположился музей изобразительных искусств, в 60-х-80-х годах работал филиал знаменитого ЛЭТИ – Ленинградского электротехнического института.

Марк отправил ночное фото музея заказчику с припиской: «А больше успехов никаких».

Тот ответил загадочно: «А я так не думаю. Продолжайте поиски».

Марк усмехнулся: что ему ещё остаётся.

Часть вторая

Торговая сторона

Ссутулившийся над Волховом пешеходный мост обещал Марку довольно быстрый переход с Софийской стороны на Торговую.

Горожан и туристов на переправе толкалось немало, и ему иногда казалось, что асфальт вибрирует под ногами. Переполненные эндорфином китайцы фотографировались на фоне Софии, а под ними, на пляже у кремлёвской стены, нежились разморённые монотонной жарой жители города. Он и в Париже, конечно, видел местных, принимающих солнечные ванны прямо в центре, но новгородцы всё равно его немного удивили.

Марк знал, что Горбатый, как его здесь называют, мост построили чуть более тридцати лет назад. Потому интересовал он его мало, и цель была скорей оказаться на Ярославовом дворище. Но на середине моста, решив сделать фото внезапно посмурневшего северо-западного неба, Марк услышал обрывки мгновенно захватившего его разговора.

У перил моста мужчина в толстых очках, почти отчаянно жестикулируя, о чём-то увлечённо рассказывал девушке с микрофоном, позади которой за камерой работал оператор.

– Вот все знают, что у нас археологи копают, – говорил герой телевизионного интервью. – А подводная археология всегда остаётся в тени. 15 лет назад про меня говорили, что я не от мира сего… Но каким-то чудом и единомышленники у меня нашлись, и деньги мы привлекли.