Пять фотографий из Великого Новгорода

– А что вы ищете? – простодушно поинтересовалась юная журналистка. – Клады?

Её визави даже расстроился от такого вопроса:

– Ну что вы… – протянул он. – Главным объектом наших изысканий стал Великий мост – давний предшественник того, на котором мы сейчас стоим. Хотя и монет мы нашли немало – иногда доходило по двадцать с лишним штук на квадратный метр.

– А ещё что нашли? – изо всех сил изображая профессионализм, спрашивала девушка.

– На мосту стояли лавки, – продолжал учёный. – Мы находили различные товары: глиняные горшки, рессоры, замки и ключи… О чём говорит такая активная торговля?

– О чём? – растерялась девушка, продолжая рисовать на лице невозмутимость.

– Мост играл чрезвычайно важную роль для средневекового Новгорода, – отчеканил подводный арехеолог. – Несколько лет назад выше по течению удалось отыскать остатки моста более раннего времени, датированного X веком. Есть гипотеза, что он мог играть не только торгово-ремесленную роль, но и выполнять оборонительные функции.

Марк бы и дальше слушал, но съёмочная группа, ему показалось, стала на него косо поглядывать. Он спустился с моста.

«Господи, чего тут только нет, – думал Марк. – Раскопки здесь идут даже под водой. Надеюсь, мой «человек новгородский» не на черепке какого-нибудь горшочка нацарапан, который унесло по Волхову…».

Ганзейский фонтан и ганзейский знак

Он проигрывал в голове услышанное только что от подводного археолога, как вдруг рядом раздалась немецкая речь. Около странного – и точно не древнего – небольшого памятника, напоминавшего соцветие брокколи, прохаживался толстоватый немец, общаясь с кем-то по видеосвязи. Немецкого Марк не знал, но невольно прислушался. Немец говорил:

– Liebe, in Weliki Nowgorod erinnert man sich offensichtlich an seine hansische Vergangenheit. An unsere gemeinsame Vergangenheit. Das ist das Hanse-Zeichen. Hier ist geschrieben, es symbolisiert zwei Schiffe, einen deutschen und einen Nowgoroder, deren Segel sich wie die Baumkronen verschlingen. In 2009 fanden die Internationalen Hansetage der Neuzeit in Nowgorod statt. Unsere Nachbarn waren hier dabei, nicht wahr?2

Из телефона раздалось что-то не совсем внятное, но, показалось Марку, весьма восторженное. А немец продолжил, двинувшись к круглому фонтану неподалеку:

– Mir gefiel dieser Brunnen. In Russland sind fast alle Brunnen Springbrunnen. Dieser ist originell, sieht wie ein Becher aus und hat einen kleinen Strahl nur im Zentrum. Und was für schön inkrustierte Wappen, sieh, Emma! Farbiges Mosaik, sehr hell und so kontrastierend! Siehst du, ja?3

Наконец, немец распрощался с Эммой и сам обратил внимание на Марка, заговорив на ломаном русском:

– Люблю быть Великий Новгород, и всегда приходить на это место, – сказал он. – Сестра просить меня показать Ганзейский фонтан. Наша семья родом из Штральзунд. Это быть ганзейский город. Я… как это сказать?.. Фанат Ганза!..

И он заразительно рассмеялся.

– А вы из Россия?.. – спросил немец у Марка.

– Да, – ответил он. – А фонтан действительно интересный. Только вот о Ганзе я, к своему стыду, ничего не знаю. Даже и не припомню, чтобы в школе или в институте об этом рассказывали…

– О!.. Я увлекаться Ганза, рассказать вас немного. Разрешите?..

Марк подозревал, что сегодняшний день будет суетным и насыщенным, а потому не был настроен слушать отвлечённые рассказы, но иностранец оказался слишком любезным. Не уделить ему внимания было бы некрасиво.

– Сначала объединять в Ганзейский союз города север Германия, – говорил он. – Сначала Любек и Гамбург, потом – другие. Это XIII век. Но у нас в Германия многие даже не знать, что Новгород торговать с Готланд сообщество ещё в XI веке. Подумать только!.. Это делать Ярослав Мудрый, заключить договор с Готланд. Ввозить вам медь, свинец, пиво, вино, а вывозить от вас меха, мёд, воск… Самый важный, я считаю, было то, что Ганза сама вести внешний политика. И эта политика был мудрый. Экономический интерес учит договариваться…

В церквях, отметил немец, часто хранили товары.

– Это сейчас странно, – добавил поклонник Ганзы. – А тогда было нормально.

Марк вспомнил, что говорила ему Зоя о причудливом переплетении бытового и «небесного» в сознании средневекового человека, и мысль немца, изложенная на ломаном русском, стала ему понятной.

– Рад, что найти вас, новый друг, – улыбался на прощание иностранец. – В первый очередь вам туда.

И он указал Марку на одну из белоснежных церквей стройного ансамбля Ярославова Дворища.

Церковь Иоанна на Опоках

Неподалёку от храма кусками лежала извёстка. Рабочие сновали туда-сюда. Марк не определился: хорошо ли для него, что идёт реставрация, или нет. Ведь при работах вполне могли открыться искомые слова (возможно, он не узнает об этом сейчас, но факт был бы фактом).

За рабочими зорко наблюдал юркий лысоватый старичок.

– Вход в храм сейчас закрыт, – сказал Марку старичок, заметив, что он уже довольно долго стоит неподалёку. – Реставрация идёт. Я – смотритель этой церкви. Дожил всё-таки до реставрации. Слава богу.

– А что такое «опоки»? – спросил Марк. – Смешное слово…