Пять фотографий из Великого Новгорода

– Первую церковь на этом месте построил князь Мстислав в 1103 году, – услышал обходивший храм с фотоаппаратом Марк своего спутника, который, видно, нашёл ещё одного благодарного слушателя. – Сначала вот Софию в детинце из камня построили, через полвека – этот храм. Вторая каменная постройка в городе! В 1340-х годах на этом месте был уже новый собор, ну а в войну храм был разрушен. Его руины законсервировали.

– Законсервировали? – спрашивали удивлённо собеседники водителя. – То есть зайти нельзя?

– Почему? Это значит, что не стали тут новоделов городить… И ещё – это память о разрушениях войны, – отвечал тот. – А войти как раз-таки можно.

Основная часть храма, что оказалось неожиданным, находилась после недавних работ под стеклянным колпаком. Благодаря этому и удалось увидеть остатки фундамента и стен храма XII века. Первый взгляд, конечно – на старую кладку.

– А кадры, наверное, тут хорошие получаются. Эффектные, – предположил Геннадий, столкнувшись с Марком в одном из закутков храма.

Марк вяло кивнул. Водитель потянул его к экрану, на котором демонстрировались фото здешних археологических находок – скандинавские вещи и украшения, фрагменты росписей и смальту, из которой собирали декоративную мозаику.

Удивило, что, оказывается, учёные здесь нашли куски штукатурки с глаголицей: как-то Зоя обмолвилась, что на глаголице к началу XII века уже почти не писали. Если те слова, что он ищет, оказались среди той самой штукатурки непрочитанными – увы ему, неудачнику…

Как хотелось именно здесь, в средневековых руинах, обнаружить те самые слова. Это было бы красиво. Марк расстроился, хотя чего печалиться: ведь знал же почти наверняка ещё три дня назад, что, скорее всего, ничего не получится. Но внутри всё же смешались обида то ли на самого себя, то ли на заказчика, досада и смутная тревога.

– Ну что, получается, всё посмотрели? – спросил он у Геннадия. – Отвезёте меня в отель?

– Могу и отвезти, – пожал тот плечами. – А Нередицу-то не хотите посмотреть?.. Тут близко. Конец XII века…

Марк согласился: не хотелось покидать Новгород с этим горьким коктейлем на душе. Ещё одна церковь – ещё одна надежда.

Церковь Спаса на Нередице

В машине снова взялся за Каргера. «Церковь Спаса была выстроена в летние месяцы 1198 года князем Ярославом Владимировичем. Расположенный возле новой княжеской резиденции храм, позже ставший монастырским, был последней каменной постройкой новгородских князей. Церковь Спаса-Нередицы по своему архитектурному облику ничем не отличается от скромных боярских, купеческих и уличанских построек конца XII века. Это небольшой кубического типа одноглавый храм. Внутреннее пространство его проще, менее расчленено. […] В росписи Нередицы прослеживается несколько различных манер. Один пишет широким мазком, приближаясь по живописной манере к архаическим эллинистическим течениям в византийском искусстве; другой, наоборот, имеет явно выраженную склонность к графической манере с подчёркнутой ролью контура, тщательного рисунка; третий следует манере второго, но явно упрощая её, внося некоторые черты примитива».

Остановившись у храма, Геннадий не сказать, что приободрил загрустившего ещё на Городище Марка:

– Не знаю, я, когда на эту церковь смотрю… мне грустно становится… Фресками тут были украшены все стены. Война всё разрушила.

– Ну, это для Новгорода, к сожалению, не уникально, – ответил Марк.

Однако он не стал спорить – церковь Спаса на Нередице действительно отчего-то навевала грусть. Храм небольшой, лаконичных форм, линии кое-где кривоваты, углы скошены. Печальным казалось даже название. Впрочем, как сказал Геннадий (а ему когда-то – «какой-то учёный»), слово «нередица» происходит от слова «неред». Это сплетенный рыболовный снаряд, которым, по-видимому, пользовались окрестные жители.

– Кажется, дверь на лестницу уцелела, несмотря на войну, а она же средневековая, – сказал Геннадий. – А ведь она деревянная.

«Здорово, конечно, – подумал Марк. – Жаль только, что это не поможет решить мою задачу».

В западной части Марк обратил внимание на полукруглые ниши.

– Зачем они тут? – спросил он у Геннадия. – Для упокоения княжеской семьи?

Тот ответил:

– Здесь думал обрести свой вечный покой заказчик храма, но не сложилось – «вольные в князьях» новгородцы сместили Ярослава Владимировича на следующий год после постройки церкви. И только в XIV веке в одной из ниш похоронили внука Александра Невского, Афанасия Даниловича. Он был наместником в Новгороде.

Размашистые фрагменты фресок, преимущественно голубовато-оранжевые тона. Вдруг – занятный сюжет: «Князь Ярослав Владимирович подносит храм Христу».

«Пожалуй, верили, что если нарисовать такое, то князь, построивший храм, уж точно в рай попадёт», – с иронией подумал Марк.

Кое-где на фоновых частях росписей он увидел и граффити. Жаль, рядом не было Зои, которая могла рассказать, что означают эти символы. Он исполнительно сфотографировал все граффити, однако, на первый взгляд, тех самых слов на этих стенах не было.