Пять минут жизни

Я кивнул, глядя на ее губы. Я хотел ее поцеловать. Просто умирал, как хотел. Обхватить ее лицо и запустить руки в волосы. Прильнуть к губам и попробовать ее сладость.

Но глаза Теи все еще сияли слезами из-за того, что сделал Бретт. Я должен был заботиться о ней. Это была моя работа.

– Нам пора внутрь, – сказал я.

– Джимми… – Но потом она кивнула. – Хорошо. Пожалуй, пора.

Я повел ее обратно в санаторий, но, когда дверь за нами закрылась, я почувствовал, что предаю нас обоих.

Глава 23 Тея

Через неделю доктор Милтон улетел обратно в Сидней.

– Если он может уйти, почему я не могу? – спросила я доктора Чен во время одной из моих утренних проверок.

Делия сидела на кровати, просматривая телефон. Даже этим ранним утром она была здесь и нависала надо мной. Сестра вздохнула.

– Ну вот опять.

Я поморщилась, пока доктор Чен слушала мое сердце.

– Еще слишком рано узнавать о долгосрочных эффектах лекарства, – сказала она, накидывая стетоскоп на шею. – Тебя нужно держать в контролируемой обстановке ради твоей же безопасности. Не говоря уже о том, что ты лишь одиннадцатый кандидат в истории медицинской науки, кто проходит эту процедуру. Слишком рано выпускать тебя в мир без мер предосторожности.

– Я в порядке. Я прекрасно себя чувствую. Я с каждым днем вспоминаю все больше и больше. Я хочу покинуть санаторий, снять свое жилье, устроиться на работу. И если у лекарства есть побочные эффекты, я не хочу сидеть здесь и ждать их.

Я выстрелила в нее своей самой яркой, самой очаровательной улыбкой. Той, что заставляла папу таять, но никогда не работала с мамой.

– Отпустите меня, и я соглашусь на любые процедуры, какие понадобятся.

– Боюсь, пока я не могу это позволить, – сказала она и сделала пометку в своей таблице.

Итак, доктор Ч. скорее мама.

– Это не тюрьма, – сухо сказала я. – Я не заключенная. Я пациент. Я должна иметь право уйти, когда захочу.

– У меня есть доверенность, – сказала Делия и обменялась взглядами с доктором Чен. – И до тех пор, пока врачи считают, что тебе здесь безопаснее, я на их стороне.

– Это имело смысл, когда я была недееспособна. Теперь все иначе. Ты не можешь держать меня здесь против моей воли.

– Не драматизируй. – Делия скрестила руки. – Мы должны подождать и посмотреть…

– Боже, Дел. Если лекарство перестанет действовать, это еще одна причина, чтобы выйти сейчас. Мне нужно жить. Я не больна. Я – это я. Я прямо здесь, перед тобой.

– Все дело в том санитаре? Он вкладывает эти мысли тебе в голову?

Я всплеснула руками.

– Знаешь что? Я вообще-то способна иметь собственные мысли. И мечты. Я хочу отправиться в путешествие. В Нью-Йорк.

– Это за сотни миль.

– И что, в Нью-Йорке нет больниц? – Я постучала пальцем по подбородку. – Дай-ка припомню…

Делия закатила глаза.

– Да ладно, – сказала я, пытаясь их развеселить. – Я же не в пустыне окажусь, если что-то пойдет не так.

Делия умоляюще посмотрела на доктора Чен.

– Вы можете ее вразумить?

Доктор Чен явно чувствовала себя неуютно.

– Суть в том, Тея, что еще слишком рано оценивать какие-либо долгосрочные побочные эффекты. Я бы предпочла держать тебя под наблюдением.

– Хорошо, – выплюнула я. – Но как долго?

– Месяц, как минимум. Возможно, два.

«Месяц? Вашу ж мать, ни за что».

– Я прождала два года, – протянула я, контролируя каждое слово, чтобы они не посадили меня под надзор. – Думаю, еще несколько недель не так уж важно.

Но это было важно. Эти годы были долгим, бесконечным днем сурка. Просыпайся, ешь, смотри «Офис», гуляй, рисуй пирамиды, кричи о помощи, ешь, иди спать, чисти зубы, умывайся – и так по кругу. Шагами по пять минут каждый. Пока Джимми не услышал мои крики и не добавил музыку и цвет в мое монотонное, монохромное существование.

Теперь у меня была настоящая жизнь во всем ее прекрасном, мучительном, удивительном блеске, а они хотели держать меня в тюрьме. Драгоценные секунды уплывали. Я практически считала их в такт биению собственного сердца.

Доктор Чен закончила осмотр, и Делия встала.

– У меня дела в Роаноке. Вернусь позже. – Она крепко обняла меня. – Будь умницей.

– Не обещаю.

Я сидела в тишине своей комнаты. Она не была такой бескрайней и пустой, как ужасная тишина амнезии, но и живой ее назвать не получалось.

Я достала свой треснувший телефон из верхнего ящика нового комода, – проверив, что кошелек все еще здесь, под стопкой нового кружевного белья, – и пролистала iTunes. Включила песню «Tidal Wave» от новой группы, которая появилась за последние два года, и оделась в эти новые кружевные трусики, джинсовые шорты и розовую футболку.

Я захватила телефон с собой и направилась вниз. Технически сейчас было время завтрака, но к черту расписание. Мне нужно было рисовать.

Комната отдыха была пуста, только чистый холст ждал меня. Я выдавила краску на палитру и потянулась за кистью. Нет, кисти недостаточно.

Я положила холст на брезент на полу и прямо руками набрала горсть фиолетовой акриловой краски. Дала каплям упасть, как слезы, затем встала на колени и провела рукой по холсту.