Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Вывод выдавался в простой, внятной, короткой форме с прагматической «резолютивной частью». Почти всякий раз – решением не оптимальным, компромиссным, потому что в условия задачи всегда входили политические ограничения. И нужно было эти ограничения или отбросить, или все-таки учесть. Его предшественники выбирали третий путь – не принимать никаких решений.

Значит, он был не просто «интеллигент», а управленец. И не просто «технократ», а политик. Потому что ЛЮБОЕ решение 1991–1992 годов было политическим. Гайдар должен был принимать во внимание интересы, в том числе личные политические, Ельцина – тот хотел и должен был, чтобы и дальше проводить реформы, оставаться популярным политиком. Борьба с лоббистами и быстро созревшими политическими противниками, обеспечившими фактически двоевластие в стране (парламент против правительства), тоже отнимала много сил и времени. И не только – она сказывалась на качестве решений, на решительности или, наоборот, половинчатости того, что делалось, на том, что экономическая политика постепенно все меньше и меньше походила на либеральную шоковую терапию.

«Мы не только корабли с хлебом разворачивали», – скажет потом Андрей Нечаев, имея в виду, что все-таки реформаторы занимались тем, чем и должны были, – реформами. И не только отменяли все квоты на экспорт нефти до отдельного рассмотрения, чем сломали схемы многим стремительно богатевшим людям, способным оставить страну без бензина (Нечаеву и министру топлива Лопухину после этого решения выдали пистолеты – месть за разрушенное богатство могла быть страшной), но и строили собственно государственные институты совсем нового государства, и разрешали чудовищные конфликты на грани военного столкновения.

Из лекции Егора за три недели до кончины: «Вот реалии 22–23 августа 1991 года: руководство Минобороны, правительство, вице-президент арестованы, республики одна за другой провозглашают свою независимость. Совершенно ясно, что ни одного полка, который готов выполнить приказ Горбачева, в его распоряжении нет. Дальше выясняется, что у Ельцина – тоже. Это прекрасно показали чеченские события ноября 1991 года. То есть армии не существует, как ее не существовало после 28 февраля 1917 года. Просто не было… При этом у вас исчезает пограничная служба, потому что пограничная служба, скажем, на Украине теперь подчинена украинским властям – это один из первых декретов украинских властей. А никакой границы между Россией и Украиной за день выстроить, разумеется, невозможно. То же самое относится к Прибалтике. Это наши основные, важнейшие порты, значит, теперь нет ни таможни, ни границ. Естественно, что республики давно „забыли“ присылать какие бы то ни было налоговые доходы в распоряжение советских властей».

Пока формировался реформаторский кабинет, едва не началась война с Чечней. Еще в июле 1991 года Общенациональный конгресс чеченского народа объявил, что Чечня не входит в состав ни РСФСР, ни СССР. В сентябре был низложен Верховный Совет Чечено-Ингушской Республики. 27 октября президентом самопровозглашенной Чеченской Республики был избран генерал-майор авиации Джохар Дудаев, человек, чем-то внешне напоминавший Сальвадора Дали. 2 ноября все еще продолжавшийся Съезд народных депутатов не признал результаты выборов легитимными. 7 ноября Ельцин своим указом ввел чрезвычайное положение в Чечено-Ингушской Республике, которая уже де-факто не существовала. 9 ноября прошла инаугурация Дудаева, Чечня фактически перестала управляться из центра. Генерал ответил на попытку Ельцина ввести чрезвычайное положение в республике призывом «превратить столицу России в зону бедствия».

Произошло ровно то, о чем говорил Гайдар в своей лекции, которая была процитирована выше, – исчезновение инструментов легитимного насилия. Горбачев дергал за веревочки, которые были оборваны. Но ровно в таком же положении по отношению к Чечне оказался и Ельцин. Верховный Совет РСФСР в результате поставил под сомнение целесообразность введения чрезвычайного положения, и Ельцин согласился с этой позицией: в то время ему только не хватало еще совместить начало радикальных экономических реформ с кровопролитием в Чечне. Характерно, что чеченцы считали основным ястребом, которому не давали спать «кровавые лавры генерала Ермолова», вице-президента Александра Руцкого…

Симптоматичны два шапочных материала в газете «Известия» за 11 ноября 1991 года: «Российский парламент исправляет ошибку президента. В Чечено-Ингушетии отменяется введение чрезвычайного положения» и «В российском правительстве – команда профессионалов».

Что-нибудь одно – или реформы, или война. Тогда Ельцин это еще понимал.