Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Нечаев: Я бы сказал так. Меня удивила его повышенная уязвимость, связанная с тем, что у нас производство товарного мяса (в основном это были птица и свинофермы, крупные комплексы) сидело на импортном зерне. Полностью. А импорт остановился. Однажды в конце ноября или самом начале декабря 1991 года все твои друзья из Питера, кроме Собчака, все вице-мэры, приходят в правительство и говорят: „У нас запасов зерна осталось на 3 дня. Через 3 дня начнут дохнуть куры, потом люди“. Настанет голод, потому что все сидело на американских поставках зерна, а кредиты заморожены. Я вместо Гайдара тогда проводил совещание. И дальше я заворачивал корабли, шедшие на Мурманск, открывал госрезервы, чтобы спасти Питер, понимая, что блокадному городу второй раз голод лучше не переживать.

Кох: А вот Андрюша Илларионов утверждает, что все это фуфло и никакой угрозы голода не было. Были достаточные запасы продовольствия. Все было прекрасно.

Авен: Я тоже считаю, что реальной угрозы голода не было. Был коллапс государственной системы распределения. Но у людей были запасы продовольствия в домах, в стране лошадей не резали, как в гражданскую войну. Работали рестораны, колхозные рынки. Все, в общем, как-то спасались. Абсолютного массового голода в то время ждать было неоткуда.

Кох: Абсолютные объемы производства падали, импорт закрылся потому, что нам нечем было за него платить. Почему бы не быть голоду, я никак не пойму?

Нечаев: Ресторанов я сейчас не помню.

Авен: А я голодных смертей не помню.

Нечаев: Я хорошо помню, что в день моего назначения я жил в сахаровском доме (в доме на улице Чкалова в Москве. – А. К.) тогда, напротив там был магазин „Людмила“ и гигантский гастроном вдоль дома, он такой узкий, но длинный… Я уже туда вечером зашел что-нибудь купить подхарчиться. Была сюрреалистическая картина. Сюрреалистическая. Там не было вообще ничего, и, видимо, кто-то дал команду, что нехорошо держать пустые полки, и они все полки заставили баночками с аджикой. Все. Огромный гастроном. 7 или 8 часов вечера 7 ноября 1991 года. Это еще не 1992-й. Это еще 7 ноября 1991 года. Вот он весь был заставлен баночками с аджикой. Это центр Москвы.

Петя, я даже спорить не хочу. В конце концов, неважно, отчего возникнет голод. Оттого, что у тебя система снабжения не работает или что еды просто нет.

Кох: Петя, понимаешь, в чем дело, ты субъективные впечатления выдаешь за объективную картину. Сокращение производства продовольствия было? Было! А то, что был коллапс импорта, это не мне тебе объяснять. Соответственно, объективные факты говорят, что в стране не хватало продовольствия. Иначе она не занималась бы завозом гуманитарной помощи. А то, что было некоторое количество ресторанов, – это же не аргумент. Ведь у большинства людей не было возможности в эти рестораны ходить…

Нечаев: Голодная смерть – это когда уже голодомор. Это когда нет ничего…

Авен: Голодомора не было точно!

Нечаев: А когда я говорю голод, я имею в виду резкое снижение потребления. Если ты будешь есть по батону хлеба в день, наверное, ты не помрешь, но и здоровым человеком ты, наверное, тоже не будешь, если делать это долго».

О том, существовала или нет угроза голода, свидетельствует статистика (приводится по работам Евгения Ясина «Российская экономика. Истоки и панорама рыночных реформ» (М., 2002) и Алексея Улюкаева «В ожидании кризиса. Ход и противоречия экономических реформ в России» (М., 1999)). Причем в динамике.

Продажи колбасы снизились в 1991 году на 24 %, молокопродуктов – на 41 %, консервы, которые никто толком не покупал, наоборот, были раскуплены. Товарные запасы на конец года в днях товарооборота в 1985 году составляли 93 дня, в 1991-м – 39 дней. Наступил момент, когда товарные запасы сократились уже до 32 дней. По мясу и рыбе они составили 10 дней, яйцам – 3, маслу животному – 21, одежде – 35. Товарного обеспечения рубля не было: величина соотношения между товарными запасами и денежными сбережениями снизилась в 5 раз по сравнению с 1970 годом и более чем в 2 раза по сравнению с 1985-м.

Нормы отпуска продуктов по карточкам в большинстве регионов к концу 1991 года составляли: сахар – 1 килограмм на человека в месяц, мясопродукты (с костями) – 0,5 килограмма, масло животное – 0,2 килограмма. Снабжение по талонам даже в этих масштабах не гарантировалось, иногда они не отоваривались месяцами.

Особая ситуация – с зерном. Еще в марте 1991 года премьеру СССР Павлову докладывали о том, что «в стране в ближайшее время может сложиться чрезвычайная ситуация со снабжением населения хлебопродуктами, а животноводства – концентрированными кормами… запасы продовольственного зерна… будут исчерпаны в конце марта… Не решают хлебную проблему поступления зерна по импорту».