Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Конечно, при этом Гайдар желал третьего пути – рыночного и демократического. Ему хотелось вернуться в весну – лето 1997 года. Он считал, что нужна альтернатива и Лужкову – Примакову, и Зюганову. Вряд ли в то время Егор мог думать иначе: Примаков-президент – это разрушение картины мира Гайдара и потеря всего, ради чего пришлось пройти реформы, октябрь 1993-го, 1996-й.

А Ельцин полагал, что Примаков постепенно превращается в символ альтернативы его курсу. И никак не может быть преемником. Какой преемник в примаковские-то 70 лет? К тому же Евгений Максимович, что удивительно для столь опытного человека, ухитрялся подставляться: например, прибыл к Ельцину в январе 1999-го с согласованным с Думой проектом реформы власти с приданием больших полномочий парламенту. Все еще красному парламенту, который спустя всего четыре месяца после этого попытается затеять импичмент президента с совершенно дикими формулировками, возвращавшими в октябрь 1993-го.

12 мая, упреждая импичмент, Ельцин отправил в отставку Примакова. Интуиция его не подвела – Дума была деморализована, боялась роспуска в случае, если предложенная кандидатура нового премьера не будет ею принята, и не собрала нужного числа голосов ни по одному пункту обвинений. А 19 мая с первого раза проголосовала за Сергея Степашина, экс-министра внутренних дел, назначенного первым вице-премьером незадолго до своего карьерного взлета. Притом что у Ельцина была и другая кандидатура – еще одного тяжеловеса, человека, считавшегося близким «семье», министра железнодорожного транспорта Николая Аксененко. Министр был могучим хозяином огромной империи, он даже визуально должен был нравиться Борису Николаевичу – хотя бы своим ростом. Считается, что уже тогда шли разговоры о возможном назначении премьером директора ФСБ Владимира Путина, но именно Аксененко был реальным номинантом. «Семью» (в расширенном понимании – от Татьяны Дьяченко до Романа Абрамовича) отговорил Чубайс («Аксененко зарубил я. Я орал на них!»). Он хорошо, слишком хорошо знал министра, который едва ли стал бы продолжать курс Ельцина. Тогда-то и было отдано предпочтение Степашину.

Гайдар был далек от дворцовых интриг, однако оценил эту ситуацию как избавление от «угрозы ползучего красного реванша»: «Ельцин еще раз подтвердил, что он остается очень сильным политическим тактиком, и за 20 дней переломил ситуацию в свою пользу. К сожалению, точно так же мы видим, как мы видели это в 1991, 1993, 1996 годах, то, что Борис Николаевич умеет выигрывать в сложных кризисных ситуациях, но восхитительно умеет проигрывать сразу после того, как кризис завершается».

29 мая на I съезде коалиции «Правое дело», нацеленной на парламентские выборы того же года, Гайдар обратился к Борису Николаевичу с несколько неопределенным месседжем, но вполне объяснимым после того, как Ельцин вносил в Думу то Аксененко, то Степашина. Причем с последующим назначением Николая Емельяновича первым замом Сергея Вадимовича, что тому, конечно, не могло нравиться: «Нельзя делать из правительства фарс». Правительство Степашина, подчеркивал Егор Тимурович, «не наше правительство, это не правительство молодых реформаторов, это не наш кабинет. Мы абсолютно не убеждены, что он будет вести правильную, идеальную политику, но вы сами назначили Степашина». У Гайдара – сомнения относительно самостоятельности кабинета министров, его способности придерживаться осмысленной политической линии. То, как произошла смена правительства, полагал Егор, «дискредитирует российскую демократию».

Только «Правое дело», заявил тогда Гайдар, «способно сформировать дееспособное правительство».

Егор Гайдар был одновременно романтиком и прагматиком. Выступая против Чеченской кампании, он понимал, что его партия, ДВР, потеряет популярность. Рассчитывая в 1999 году на реформаторский рывок после формирования новой Думы, он осознавал, что время «старых демократов» уходит – в том смысле, что массовый избиратель за них не проголосует. А для реального участия в политике, считал Егор, нужна парламентская фракция. К тому же забрезжила надежда на объединение демократов и предъявление публике их «единого» лица. В случае коалиции «Правое дело» это Борис Немцов, Борис Федоров, Ирина Хакамада, Егор Гайдар. В качестве теневого лидера и орговика – Анатолий Чубайс. Весной – летом 1999-го это еще не вполне внятная конструкция, поскольку совершенно неясно было, как будет строиться президентская кампания – 2000. Борис Федоров считал, что объединение стало возможным в силу того, что никого из первых лиц на тот момент не было в правительстве. Впрочем, сам Федоров в скором времени вышел из коалиции: его движение «Вперед, Россия!» вошло в альянс с «Нашим домом – Россией». Бывший вице-премьер считал, что «Правое дело» – чрезмерно либеральная и недостаточно государственническая структура. А скорее всего, просто не верил в победу на выборах.