Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

Иерархические структуры, по Гайдару, – это «группы, заинтересованные в сохранении сложившейся системы хозяйствования» и способные тормозить реформы и «торпедировать намеченные преобразования» – о них-то он и писал в течение нескольких лет в своих статьях, становившихся все более полемически заостренными. Теория превращалась в практику, попытки убедить в своей правоте оборачивались войной с влиятельными лоббистами.

«Слабость контроля рынка за эффективностью использования ресурсов создает… широкие возможности существования предприятий, покрывающих собственное расточительство за счет общегосударственных средств» – так описывал иерархические системы Гайдар, и это описание подходит не только для периода конца 1980-х, но и гораздо более позднего времени, когда демонтаж достижений реформ 1990-х завершился формированием авторитарной политической системы в политике и государственного капитализма в экономике.

Главный ресурс иерархических структур – власть. У кого власть – у того и ресурсы. У кого власть – у того и собственность: об этом Гайдар напишет спустя несколько лет в «Государстве и эволюции», анализируя риски появления государственного капитализма в России. В борьбе за ресурсы иерархические структуры меряются политическим и административным весом, социальным статусом, торгуются. Это – иерархические торги, «в рамках которых формируются плановые сделки, т. е. набор взаимных обязательств. Эти требования, как правило, носят неформальный характер».

В работе, написанной совместно со Станиславом Шаталиным и опубликованной в 1989 году, – «Экономическая реформа: причины, направления, проблемы», Гайдар так описывал иерархический торг: «Предприятия добиваются увеличения ресурсов, выделяемых им для обеспечения выполнения плана, а вышестоящий орган – больших результатов в обмен на выделенные ресурсы».

Гайдар показал разные варианты экономики торга на разных уровнях советской иерархии и тем самым последовательно изложил в том числе теорию административного рынка, которую разрабатывали его коллеги Авен, Широнин, Кордонский, Найшуль. Та система, которая сложилась в 1990-х, конечно, несла в себе черты прежней советской экономики согласований. Только исчезла шкала, по которой можно было мерить статусы претендентов на государственную поддержку, тем более что и поддерживать было нечем – в бюджете не было денег. Ни для красных директоров, ни для отраслевых лоббистов. Но если бы в стране не было ничего, кроме коммерциализованного административного рынка, никакие реальные бизнесы, ставшие кровеносной системой экономики, не заработали бы. А они заработали, как и рыночная экономика.

Именно в ключевых игроках административного торга Гайдар видел основных оппонентов рыночного развития. Что в конце 1980-х, что в 1990-х, что в нулевые годы. В «Экономических реформах и иерархических системах» он описывал не только текущую ситуацию, но и политэкономические сложности будущей системы государственного капитализма, которая окончательно оформится через четверть века: «Трудности представительства интересов таких широких групп, как потребители, налогоплательщики, безработные, ослабляют их позиции в торге за ресурсы. Они значительно сильнее у хорошо организованных групп, ориентированных на перераспределительные процессы и представляющих интересы отдельных отраслей и регионов. Но перераспределительные коалиции затрудняют адаптацию общества к новым технологиям, переструктуризацию ресурсов в соответствии с изменившимися условиями, а потому сдерживают экономический рост».

Ключевое словосочетание, заимствованное у американского экономиста Мансура Олсона, – «перераспределительные коалиции», было, возможно, впервые употреблено в научной литературе по-русски. Именно они, эти коалиции, определяли контуры экономической политики в СССР и тормозили реформы. Именно они будут способствовать затягиванию процесса реформирования экономики в 1990-х и возьмут власть в начале нулевых.

Иван Фролов покинул «Коммунист» в 1987-м, успев поменять команду, а значит, и сам журнал. Он работал помощником Михаила Горбачева. В 1989-м лидер перестройки поздновато, но все-таки обратил внимание на главную газету страны: в сфере медиа все бурлило и кипело, а она стояла как скала, на которой были высечены знакомые бородатые профили основоположников марксизма-ленинизма. Фролов был назначен главным редактором «Правды» и одновременно – секретарем ЦК КПСС. Нетривиальное сочетание: Горбачев хотел добавить Ивану Тимофеевичу аппаратного веса. Позже Фролов станет членом Политбюро.