Пять поэм

Семи небес многоочитый свод,
Семи планет хрустальный хоровод,

Наложница услады и томленья,

Подруга неги, кипарис моленья,

Михраб намаза верных прихожан,

Светильник жизни, всей подлунной джан[263],

Бесценный жемчуг в створчатых зажимах.

Влекущая всех джинном одержимых,

Лейли, Лейли, соперница луны,

Предмет благоговенья всей страны,

Росла в благоуханной гуще сада.

Две зрелых розы, юношей услада,

Круглились и, как чаши, налились.

Был стан ее как стройный кипарис,

И губы винным пурпуром пьянили,

И очи поволокою манили,—

Украдкой взглянет, и конец всему:

Арабы заарканенные стонут,

И турки покоряются ярму,

В волнах кудрей, как в океане, тонут.

Охотится она, — и грозный лев

К ней ластится, смиреньем заболев.

И тысячи искателей безвестных

Томятся в жажде губ ее прелестных.

Но тем, кто целоваться так горазд,

Она промолвит только: «Бог подаст!»

За шахматы садится — и луну

Обыгрывает, пешку сдав одну.

Вдруг две руки, как две ладьи, скрещает,

И шах и мат светилам возвещает.[264]

Но несмотря на обаянье то,

Кровавой музой сердце залито.

И ночью втайне, чтоб никто не слышал,

Проходит девушка по плоским крышам,

Высматривает час, и два, и три,

Где тень Меджнуна, вестница зари.

О, только б увидать хоть на мгновенье,

С ним разделить отраду и забвенье,—

С ним, только с ним! Как тонкая свеча,

Затеплилась и тает, лепеча

Возлюбленное имя. И украдкой

Полна одной бессонницею сладкой,

То в зеркало страдальчески глядит,

То за полетом времени следит,

То, словно пери, склонится послушно

К веретену, жужжащему так скучно.

И отовсюду, словно бы назло,

Газели друга ветром к ней несло.

И мальчуган, и бойкая торговка

Поют газели, слаженные ловко.

Но и Лейли, смышленое дитя,

Жемчужины чужих стихов сочтя,

Сама способна нежный стих составить,

Чтобы посланье милому отправить,

Шепнуть хоть ветру сочиненный стих,

Чтоб он ушей возлюбленных достиг.

Иль бросить на пути проезжем, людном

Записку с изреченьем безрассудным,

Чтобы любой прочел, запомнил, сжег,—

А может статься, взглянет и дружок.

А может статься, в передаче устной

К нему домчится этот шепот грустный.

Так между двух влюбленных, двух детей,

Шел переклик таинственных вестей.

Два соловья, пьянея в лунной чаще,

Друг другу пели все смелей и слаще.

Два напряженья двух согласных струн

Слились: «Где ты, Лейли?» — «Где ты, Меджнун?»

И скольких чангов, скольких сазов ропот

Откликнулся на их неслышный шепот!

От их напева мир обременен

Мутрибами всех будущих времен.

Но чем согласней этот лад звучащий,

Тем о двоих враги злословят чаще.

Год миновал, а юная чета

Живет в мечтах, да и сама — мечта.

Лейли в саду