Пять поросят

Но есть и еще один аспект. Иногда случается так, что муж и жена настолько поглощены друг другом, настолько самодостаточны, что воспринимают ребенка как нечто не вполне реальное. Ребенку это не нравится, он обижается, чувствует себя никому не нужным, брошенным.

Поймите, я не говорю о небрежении. Миссис Крейл, например, была что называется образцовой матерью, всегда заботилась о благополучии Карлы, о ее здоровье, играла с ней, была добра и весела. Но при этом центром всей ее жизни оставался муж. Она, можно сказать, жила только ради него и только в нем.

Мисс Уильямс помолчала с минуту, потом негромко добавила:

– Думаю, это и есть оправдание того, что она в конце концов сделала.

– То есть, по-вашему, они были не столько мужем и женой, сколько любовниками?

Мисс Уильямс слегка нахмурилась, выказывая свое неодобрительное отношение к иностранной фразеологии.

– Можно и так сказать.

– Он относился к ней так же?

– Они были любящей парой, но он оставался мужчиной.

В последнее слово мисс Уильямс ухитрилась вложить его полное викторианское значение.

– Мужчины… – произнесла она и остановилась.

Как богатый собственник произносит слово «большевики», как истинный коммунист произносит слово «капиталисты», а хорошая хозяйка – «тараканы», так и мисс Уильямс произнесла «мужчины».

Из глубин одинокой жизни пожилой гувернантки вырвался шквал воинственного феминизма. Услышав ее, никто бы не усомнился, что для мисс Уильямс Мужчины были Врагами!

– Вы относитесь к мужчинам без снисхождения? – спросил Пуаро.

– Мужчины захватили все самое лучшее в этом мире, – сухо ответила она. – Надеюсь, так будет не всегда.

Эркюль Пуаро задумчиво посмотрел на нее. Он легко мог представить, как мисс Уильямс надежно и со знанием дела приковывает себя к перилам моста и, решительно настроенная идти до конца, объявляет голодовку.

– Вам не нравился Эмиас Крейл? – спросил он, возвращаясь от общих рассуждений к житейским частностям.

– Мне совершенно определенно не нравился мистер Крейл. Не нравилось его поведение. На месте его жены я ушла бы от него. Есть вещи, мириться с которыми женщина не должна.

– Но миссис Крейл мирилась?

– Да.

– И вы считали, что она не права?

– Я и сейчас так считаю. Женщине надлежит уважать себя и не терпеть унижения.

– Вы что-нибудь такое говорили миссис Крейл?

– Конечно, нет. Это не мое дело. Меня наняли обучать Анжелу, а не предлагать непрошеные советы миссис Крейл. Это было бы дерзостью.

– А миссис Крейл вам нравилась?

– Очень нравилась. – Тон ее смягчился, голос потеплел. – И еще мне было очень ее жаль.

– А ваша ученица, Анжела Уоррен?

– Интересная девочка. Одна из самых интересных, с которыми я занималась. Умненькая. Недисциплинированная, вспыльчивая, непослушная, но натура – замечательная.

Мисс Уильямс помолчала.

– Я всегда надеялась, что она многого достигнет. Так и случилось! Вы читали ее книгу о Сахаре? И еще она участвовала в раскопках гробниц в Фаюме. Да, я горжусь Анжелой. В Олдербери не была давно – наверное, года два с половиной, – но всегда позволяю себе надеяться, что посодействовала развитию ее способностей и интересов, подтолкнув к занятию археологией.

– Я так понял, что для продолжения образования ее решили отправить в школу-интернат, – сказал Пуаро. – Вы, наверное, были против?

– Вовсе нет. Я полностью поддержала это решение. – Она перевела дух. – Позвольте кое-что пояснить. Анжела была чудесной девочкой, доброй, сердечной, импульсивной, но при этом еще и что называется трудной. А тут еще и возраст… Всегда бывает такой момент неуверенности, когда девочка не уверена в себе – кто она, еще ребенок или уже женщина? Минуту назад она могла быть по-взрослому рассудительной, а в следующую превратиться в чертенка – вспыльчивого, шаловливого, дерзкого.

Знаете, для девочек этот возраст – очень трудный, и сами они чрезвычайно ранимые. Что ни скажи – на все обижаются. Возмущаются, что с ними обращаются как с детьми, или вдруг смущаются, если разговариваешь с ними как со взрослыми. Вот и Анжела была в таком состоянии. Порой на нее находило, она вдруг становилась обидчивой и вспыльчивой или дулась целыми днями, сидела, нахохлившись, молчаливая и хмурая, а потом снова, будто бес вселился, пускалась во все тяжкие: лазала по деревьям, носилась с мальчишками и никого не слушалась.

Мисс Уильямс вздохнула и продолжила:

– Когда у девочки наступает такой период, школа очень помогает: дает интеллектуальный стимул, воспитывает здоровой дисциплиной содружества, помогает стать ответственным членом общества. Те условия, в которых Анжела жила дома, я бы идеальными не назвала.