Пять поросят

– Вот как? Она решила отравить мужа и уже раздобыла яд. В Батарейном саду есть запас пива. Если есть голова на плечах, то можно запросто подлить яд в одну из тех бутылок, когда поблизости никого нет.

– Каролина не могла это сделать, – возразил Мередит Блейк. – Отравленное пиво мог выпить кто-то другой.

– Да, Эльза Грир. А скажите мне, решив убить мужа, Каролина Крейл стала бы переживать из-за того, что убьет заодно и разлучницу?.. Но давайте не будем спорить по этому пункту. Ограничимся фактами.

Каролина Крейл говорит, что пришлет мужу холодное пиво. Отправляется в дом, берет бутылку из холодильника в теплице и относит в сад. Наливает пиво в стакан и подает Эмиасу. Он выпивает все сразу и жалуется: «Сегодня у всего противный вкус».

Миссис Крейл уходит домой. За ланчем она выглядит как обычно. Может быть, немного обеспокоенной и задумчивой. Нам это ничего не дает – критерия поведения убийцы не существует. Одни убийцы ведут себя спокойно, другие нервничают.

После ланча она снова идет в Батарейный сад. Обнаруживает, что муж мертв, и дальше, скажем так, делает то, что делал бы на ее месте любой другой. Она взволнована. Она посылает гувернантку позвонить доктору. И тут мы подходим к факту, до сих пор остававшемуся неизвестным. – Пуаро повернулся к мисс Уильямс. – Вы не против?

Мисс Уильямс побледнела.

– Я не накладывала на вас никаких обязательств.

Спокойно, но с разительным эффектом Пуаро обрисовал сцену, свидетельницей которой стала гувернантка.

Эльза Диттишем переменила позу и, уставившись на сухонькую женщину в большом кресле, недоверчиво спросила:

– Вы действительно видели, как она сделала это?

Филипп Блейк вскочил с места.

– Вот и ответ! Окончательный ответ на все вопросы!

– Вовсе не обязательно, – мягко возразил Пуаро.

– Не верю, – резко бросила Анжела Уоррен, бросив быстрый неприязненный взгляд на маленькую гувернантку. Мередит Блейк с горестным видом дергал себя за усы. Застывшая в неподвижной позе, с прямой как доска спиной, мисс Уильямс сохранила спокойствие, и лишь на щеках у нее проступили алые пятна.

– Я это видела.

– Конечно, у нас есть только ваше слово… – начал Пуаро.

– Это мое слово. – Ее немигающие серые глаза смотрели на него в упор. – И я не привыкла, месье Пуаро, чтобы в моих словах сомневались.

Он наклонил голову.

– Я не ставлю под сомнение ваши слова, мисс Уильямс. То, что вы видели, именно так и произошло, и именно потому, что вы это видели, я понял, что Каролина Крейл невиновна… не могла быть виновна.

Молчавший до сих пор высокий молодой человек, Джон Рэттери, впервые подал голос.

– Интересно было бы узнать, месье Пуаро, почему вы это сказали.

Детектив повернулся к нему.

– Конечно. Я вам отвечу.

Что видела мисс Уильямс? Она видела, как миссис Крейл торопливо и вместе с тем тщательно стирает отпечатки пальцев. Затем прижимает к пивной бутылке пальцы своего мертвого мужа. К пивной, заметьте, бутылке. Но кониин был в стакане, а не в бутылке. Полиция не нашла следов кониина в бутылке. В ней яда не было. И Каролина Крейл не знала этого. Она, предполагаемая отравительница своего мужа, не знала, как он был отравлен. Она предположила, что яд был в бутылке.

– Но почему… – начал Мередит.

Пуаро не дал ему продолжить.

– Да – почему? Почему Каролина Крейл так отчаянно пыталась протолкнуть версию самоубийства? Ответ прост. Потому что она знала, кто отравил его, и была готова сделать все, чтобы подозрение не пало на этого человека.

Конец пути уже близок. Кто этот человек? Стала бы она защищать Филиппа Блейка? Или Мередита? Эльзу Грир? Сесилию Уильямс? Нет. Есть только один человек, которого она была готова защищать любой ценой.

Он помолчал.

– Мисс Уоррен, если вы принесли письмо вашей сводной сестры, я бы хотел зачитать его вслух.

– Нет, – сказала Анжела Уоррен.

– Но, мисс Уоррен…

– Нет.

Анжела поднялась, и голос ее зазвенел холодной сталью.

– Я хорошо понимаю, к чему вы клоните. Вы хотите сказать – разве нет? – что я убила Эмиаса Крейла и что моя сестра знала об этом. Я решительно отвергаю это голословное утверждение.

– Письмо… – повторил Пуаро.

– Это письмо предназначено только для меня.

Пуаро посмотрел туда, где стояли двое самых молодых из всех находившихся в комнате.

– Пожалуйста, тетя Анжела, сделайте так, как просит месье Пуаро, – сказала Карла Лемаршан.

– Нет, правда, Карла! – с горьким упреком выговорила Анжела Уоррен. – Где твое чувство приличия? Это же твоя мать. Ты…

– Да, моя мать. – Чистый голос Карлы дрогнул от волнения. – Поэтому у меня есть право просить вас. Я обращаюсь от ее имени. Я хочу, чтобы письмо прочли вслух.

Медленно, с явной неохотой, Анжела Уоррен достала из сумочки письмо и протянула Пуаро.

– Лучше б я никогда не показывала его вам, – с горечью сказала она и, отвернувшись от всех, уставилась в окно.

Пока Пуаро читал вслух письмо Каролины Крейл, по углам комнаты быстро сгущались тени. В какой-то момент Карле показалось, будто кто-то, обретающий форму, слушает, дышит, ждет. Она здесь… моя мама здесь. Каролина Крейл в этой комнате!

Эркюль Пуаро дочитал письмо.