Пять ступенек к воскресению

Повествуя о ветрах в канале, о погоде и вообще, он этот Weather Man** широко разевает рот – как же, не пропадать таким прекрасным зубам, вернее, столь дорогому дантисту! И при этом сладко щурится. У меня такое подозрение, что американские дикторы, телеведущие и журналисты дали своего рода клятву «Гипокрита» (hypocrite, лицемер): сообщив о чьём-либо несчастье, потере ли, смерти, тотчас оскалиться в улыбке и сладко сощурить глаза.

Пора. К зеркалу, завершить косметические приготовления… Вдруг – за окном песня–музыка на безумной громкости: некий сеньор

_________________

*Верхняя Западная Сторона

**погодный мужчина, т.е. метеоролог

резко затормозил (так полагаю, на красный свет) свой комбайн: сверху магнитофон, внизу автомобиль, и оглашает окрестности Верхнего Манхэттена требованиями (по-испански) прийти в его объятия. Жившим в Верхнем Манхэттене, а именно в Вашингтон Хайтс, как не понять мучения-искушения Одиссея, внемлющего сиренам! Но, однако, не выходить же к нему с одним лишь накрашенным глазом! Представилось: там, внизу, выстроилась очередь. Я выглядываю в окно и, прикрывая ненакрашенный глаз рукою, спрашиваю: «Кто крайний?» Задержали бы его… Арестовали б. Но вот, видно, дали зелёный свет, уехал. Знаю: вернётся.

Зеркало: «Это – лицо, которого наполовину коснулась косметика.»

Лицо, обращённое к зеркалу: «А теперь – всё. И пора на подиум. Выбора нет.Что я могу ещё?»

Зеркало: «Делать уборки.»

Лицо, обращённое к зеркалу: «Как хорошо бы было научиться всем самим убирать за собой…»

Трэйн (train, поезд). Ноктюрн. Выбрала место поуютней и поуединённей. На следующей остановке вошла и устроилась напротив семейка: Он, Она и спящий в коляске Ребёнок. Он лёг на скамейку, положил голову Ей на колени. Она принялась давить Ему прыщи на лбу, а надавившись, заиграла на Его голове как на барабане, отбивая цепкими ладонями ритм-такт – я слышу, ритм захватывает: «Ти-ни-да! Ти-ни-даа!»

(«А если бы молоточком?») Что ж, придётся уйти в другой конец вагона. Слишком всё это персонально, интимно. Как ноктюрн, исполняемый кем-то и для единственного кого-то, с поглядыванием вверх, в глаза любимого (-ой) и мимикой воздушного поцелуя. Согласитесь, не очень комфортно постороннему, лишнему, каковой я себя почувствовала и переместилась, переселилась. Теперь можно закрыть глаза и под лёгкий, от (у-) далённый ритм «Ти-ни-даа» увидеть короткий дорожный сон: Сад с малиной. Качели во дворе…

Моя остановка.

Вечером работала, то есть позировала в классе. Девушка, повязанная косынкой как комсомолка какого-нибудь двадцать пятого-шестого-седьмого года, из-под косынки – серые, коротко и ровно постриженные кудряшки – делала «подмалёвку» на холсте большущей кистью и, почему-то, густо-зелёной краской.

Учитель молча сидел в углу на стуле, ел что-то, откусывая и заглатывая, минуя процесс пережёвывания, потом кладя-ставя «это» на пол, на постеленный кусок бумаги, чтобы запить кофе из бумажного же стаканчика. Обычная сцена для этой нашей Художественной Лиги. Да, пожалуй, и для всего Нью-Йорка. Рядом очкастая дева библиотечного вида, повернувшись лицом к публике, чихала по-псиному: «Ав, ав, ав!» – разбрызгивая слюну. Подумалось: тут нужен «Манюал» (Manual), руководство-пособие: как чихать, то есть прикрывая нос, рот и пр. рукой; как есть и обходиться без облизывания пальцев… Аппендикс: как пользоваться кисточками, вообще их назначение; немножко о холсте, о цвете, о тенях и т.д. и т.д.

Путь домой (Что есть живое?) Наконец-то пришёл – скрипучий, грязный, поздний поезд-трэйн. Пришёл и взял на борт. Поезд… Впрочем, всё равно какой.

Приходилось ли вам видеть городской полёт пластикового мешка? Мне – о да, приходилось. Мне приходилось быть свидетелем того, как разорванное, продырявленное чумазое существо неорганического происхождения, появившись откуда-то из-за угла, из-за поворота, а то ещё вдруг взмыв с заплёванного асфальта, летело рывками по улице; парило над трассой со снующими автомобилями; мчалось вдоль стен домов, заглядывая в минуемые окна; внезапно приземлялось у ног прохожего, ставя его – столь же внезапно – перед выбором: №1 – обойти машинально, по выработанному рефлексу самосохранения; №2 – споткнуться, автоматически безумно-бездумно выругавшись: «Shit», «F…k», и потом злобно и так же автоматически обернуться на прощание; или ещё, №3 – подцепить приземлившийся объект и волочить за собой на одной ноге, уныло между тем обгладывая с кочана остывшую кукурузу…