Пять жизней и одна смерть

– Нет-нет, Анна. Это бальзам на мое сердце, это божественная ария для моих ушей. Ты сделала мой день. Теперь я не чувствую усталости и готов свернуть горы.

– Хорошо. Но мне уже пора, до встречи, – бормочу я и вешаю трубку.

Что же сегодня со мной?

«Спасибо тебе, что ты есть». Да кто такое говорит? Совсем дурная стала. Еще бы сказала: «Я люблю тебя, Ал». Нельзя, нельзя, нельзя! Но так хочется продолжать чувствовать тепло. Чтобы в душе перетекало какао любви, а не звенела густая пустота. Не хочу больше одиночества, не хочу холода и безразличия. Мне так нравится чувствовать, как внутри все вибрирует при одной мысли о нем. Ну и пусть ему нравится Анна, а не я.

Раньше у меня такого не было. Даже в университете я чувствовала больше симпатии к своему карандашу, чем к мальчикам. Они казались такими несуразными, невежественными и глупыми. Но Ал, он совсем другой, такой – хоть садись и рисуй его. А еще он умный и нежный. Вот же я попала. Или он попал в мое сердце и в мой мир. Прорвался в мою вселенную, как герой комиксов.

Следующий день проходит без происшествий. Странный мужчина появляется вновь, но его обслуживаю не я. Он пытается зацепиться за меня взглядом, но я стряхиваю его, как пепел, попавший на одежду. Если он был другом Анны, почему тогда раньше ничего не сказал? Да и какая дружба, когда ему под пятьдесят, а ей всего-то двадцать? И вид у него слишком измотанный, словно жизнь его основательно пожевала: седеющая щетина, небольшая лысина, грубые черты лица, темно-фиолетового цвета разводы под глазами. А глаза красноватые и мутные. То ли его мучает постоянная бессонница, то ли он любитель чего покрепче. Не знаю. Но вид у него неважный. Даже вся его фигура, с опущенными широкими плечами и постоянно сжатыми руками, и весь его вид – затертый костюм и пыльные ботинки – выражает вечную усталость, угрюмость и безнадежность. А Анна – молодая, расцветающая, свежая. Или же если он ее родственник, то почему сразу не подошел и не сказал? Зачем следить и вести себя так… так дико. Что могло их связывать? Эти вопросы пока оставляю без ответа, не горю желанием с ним контактировать. По крайней мере, пока.

День сегодня затянулся, клиентов была просто тьма, и я, валясь с ног, приползаю домой уже поздним вечером. Принимаю душ и просто падаю в кровать.

Глава 19

Что он расследует? Какую правду ищет?

«Как же я устала, как устала от этого всего!» – просыпаюсь я с единственной мыслью. Но времени проклинать свою судьбу нет. Сегодня вечером я отправлюсь на встречу с Элизой. Даже не знаю, рада я этому или нет.

Надеваю бежевое хлопковое платье и светлые туфельки, накидываю кремовую вязаную кофту и мчусь на работу. Заказы маячат перед глазами. Потом приходит Ал, расплываясь в улыбке, предназначенной лишь мне.

– Привет, что будешь? – спрашиваю я, подходя к его столику.

– Привет. Отлично выглядишь.

– Спасибо, – смущаюсь от его пристального и теплого взгляда. – Ну так ваш заказ?

– Не откажусь от чашечки лучшего кофе и тоста с сыром и ветчиной, – произносит он, не заглядывая в меню.

– Будет сделано.

– Анна, я так рад тебя видеть. Ну что, наш ужин в силе? – более тихим и нежным голосом произносит он.

– Да, конечно. Но он же не сегодня?

– Нет, а ты хотела сегодня? – оживляется Альберт.

– Нет, нет, я сегодня как раз занята.

– А… Ладно. Тогда в пятницу или субботу?

– Да, будет отлично.

Он кивает, и его щеки чуть заливаются краской, а глаза начинают блестеть еще сильнее.

После его ухода я свечусь, словно самая яркая лампочка, и никак не могу убрать эту настойчивую улыбку со своего лица. Но тут вновь появляется мрачный тип, направляясь в свой любимый темный уголок, однако его место занято, и ему приходится довольствоваться столом прямо около входа на кухню. Мне, конечно, доставляет удовольствие, что он из-за этого расстраивается, только вот эта радость полностью улетучивается, когда я понимаю, что теперь каждый раз буду проходить мимо него. Вторая официантка исчезает на кухне, и мне приходится подойти к нему самой.

– Добрый день, что будете заказывать? – спрашиваю я сухо.

– А правда у вас есть в меню? – отвечает он на полном серьезе.

– Что? – переспрашиваю я, делая вид, что не расслышала. Но внутри все скукоживается. Словно в горле свалялся ком грязи и давит, преграждая путь кислороду, не давая спокойно произносить слова и глубоко дышать.

– Мне, как обычно, черный кофе средней прожарки, среднюю порцию, – произносит он без эмоций.

– Хорошо, сэр.

Приношу ему чашку кофе и больше стараюсь не смотреть в его сторону. Представляю, что он просто черная дыра, пустота в пространстве, которую лучше обходить стороной.