Пять жизней и одна смерть

Я поправляю платье, завожу выбившуюся прядь за ухо, еще раз оглядываю себя и нажимаю на кнопку звонка. Руки влажные от бурлящих внутри чувств, сердце колотится, во рту все пересохло. Эти несколько секунд ожидания я стою у двери и переминаюсь с ноги на ногу. Наверное, со стороны это выглядит очень забавно, будто я хочу в туалет. На самом деле так и есть: ко всему прочему, я и правда хочу – может, из-за долгой дороги и выпитых на работе чашек чая, а может, под действием бессмысленного, но очень сильного страха и бешеных эмоций.

Наконец дверь распахивается, и передо мной предстает Марта. Вытянутая, строгая, с расправленными плечами и гордым, немного сердитым видом. Она оценивающе проходится по мне взглядом, словно сканером. Ее светло-золотые волосы собраны в стильный пучок, лучезарные глаза обрамляют очки в янтарной оправе, на ней строгие брюки и рубашка. Это теперь совершенно не та веселая, взбалмошная девушка из больницы, не та хихикающая подружка, не та добрая соседка в пижаме, которая обнимала меня, утешая. Совсем другая – взрослая, сильная, серьезная женщина. Я, наверное, тоже довольно внимательно сканирую ее взглядом, потому что наконец замечаю, как она наклоняет голову – настроена явно скептически.

– Добрый вечер, – говорю я, улыбаясь, чтобы прервать этот обоюдный рентген.

– Ну проходи, раз пришла, – кивает она, делая шаг назад. Словно наше состязание взглядов она проиграла и теперь нехотя отступает, сдавая позиции.

Я вручаю ей торт и улыбаюсь.

– Это к чаю.

– Разувайся и проходи на кухню, – сухо говорит она и уходит.

Сняв пыльную обувь и поставив ее на специально отведенный коврик, я прохожу внутрь дома. Гостиная представляет собой просторную комнату с большим светлым диваном и камином напротив. За ним стоит рабочий стол и стеллажи с книгами. На стенах развешаны фотографии. А из гостиной ведет проход, вероятнее всего, на кухню, откуда и доносится голос Марты:

– Не стой у порога, иди сюда.

В центре кухни стоит бежевый овальный стол на шесть персон. Марта расставляет чашки.

– Что будешь? – натянуто спрашивает она.

– Пожалуй, выпью чай, – отвечаю я. А на языке вертится вопрос: «Ну где же Элиза?»

– Хорошо, присаживайся куда хочешь.

Она ставит чайник и включает кофемашину. Разрезает торт, достает конфеты и варенье.

– Ну что? – вдруг как-то резко произносит она.

От неожиданности я вздрагиваю и гляжу на нее, не понимая, какого ответа она ждет.

Марта облокачивается на кухонный шкаф, складывает руки перед собой и пристально всматривается в меня.

– Зачем ты здесь? – спрашивает она так же резко.

Мой голос звенит и одновременно подрагивает от раскалившейся обстановки.

– Меня зовут Анна Битрайд, и я пришла, чтобы поговорить с Элизой Локс.

– И о чем? – продолжает давить она.

– Я хочу кое в чем разобраться, и мне нужна ее помощь.

– Какая помощь? Сколько тебе вообще лет? Не больше двадцати? – уже совсем не спокойным и не тихим голосом заваливает она меня вопросами.

Я киваю в ответ на последний вопрос, не понимая, к чему же она клонит.

– Ты не могла быть там, девочка. Значит, кто-то рассказал тебе про то время. Вот я и хочу узнать, кто и зачем? Что тебе нужно?

Я закашливаюсь, пытаясь что-то сказать, но слов на самом деле у меня нет. Я рассчитывала на мягкую, домашнюю встречу в приятной атмосфере, а не на натиск железной леди. И в этот момент в кухне появляется Элиза. Мы обе замираем. Я смотрю на нее и не могу поверить, что это она. Невысокая, с плавными, округлыми формами, чуть полновата, но эта пышность идет к ее мягкому лицу и розовым щекам. Она больше не похожа на умирающую от голода девушку с запавшими глазами, покусанными, обветренными губами, шелушащейся кожей. Она такая красивая и живая, каштановые волосы волнами спадают на плечи. Я невольно засматриваюсь на нее. Она подходит ко мне и глядит в самое сердце.

– Привет, я Элиза. – Она протягивает мне руку.

Я беру ее в свою и говорю:

– А я Элджернон.

Ее рука мягкая и теплая, настолько знакомая и родная, что горло сдавливает неведомое чувство счастья, словно я отыскала кого-то родного и близкого. Хочется обнять ее, но она опережает меня, словно прочитав мысли, и прижимается ко мне. Слезинка бежит по ее лицу.

– Я пришла, как и обещала, – шепчу я, и она еще крепче сжимает меня в объятиях.

– Спасибо, – почти неслышно говорит Элиза только для меня, и это слово и ее жизнь стоили всего, через что я прошла, находясь в ее теле.

– Элиза… – удрученно произносит Марта.

Она отпускает меня, смотрит на подругу и мягко мурлычет:

– Да, дорогая? Давай присядем, выпьем чаю и поговорим.

– Ты разве не видишь, что ей всего-то лет двадцать, этого просто…

– Марта, хватит, не продолжай. Все правильно, я чувствую, – строго обрывает подругу Элиза.

– Хорошо. Как скажешь, – сдается та, всплеснув руками, после чего, поджав губы, наливает нам чая из ромашки, а себе – крепкого, ароматного кофе.

Мы все садимся за стол, и Элиза смотрит на меня:

– Скажи, чем я могу тебе помочь? Я очень хочу отблагодарить тебя за все, только не знаю как.