Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение

Последней каплей, переполнившей чашу семейного терпения в отношении не только глупого и неблагодарного, но еще и крайне вороватого, все грызущего Пушка, послужило пожирание им тюлевой занавески с кухонной двери. Он обиделся, что от него все позакрывали, и, когда остался один, содрал занавеску и сожрал. Все боялись, что у него будет заворот кишок, но занавеска благополучно вышла кусками. Значит, сначала он ее на куски порвал и только потом съел. Может быть, мы Пушка и еще бы потерпели, просто маме, я думаю, было тяжело смотреть на этого урода и постоянно вспоминать друга своего детства – белоснежного шпица, выполнявшего все команды и ходящего на задних лапах. Больше в Ярославле родители собак не заводили.

А вот коты в нашей семье жили почти всегда. Мы вежливо называли их полусибирскими, поскольку альтернативное название звучало уж очень непрезентабельно – дворовые помоечные. Наши коты, как правило, были серенькие, разной степени пушистости, но обязательно с белыми отметинами на груди, мордочке и лапках.

Про первого котенка от Зины я уже написал. Неудачный получился эксперимент, но уж так сложилось, никто не виноват. Только вот маму мне было очень жалко: сколько она с ним намучилась за его короткую жизнь. А я в это время беспечно кроликов в пионерском лагере кормил. Было там около пищеблока несколько клеток, я туда каждый день приходил с пучками клевера и одуванов, а они меня уже ждали. Мне даже чистить клетки доверяли. То есть ключи от них разрешали брать самому. А зря!

Мой дружок Димка в это время болтался в соседней деревне, там их родня дом снимала, и я при первой возможности к нему из лагеря сбегал.

Прекрасно помню, как его старший двоюродный брат с приятелем использовали нас в качестве живцов для ловли раков. Мы должны были засовывать руки во все подводные норки под обрывистым берегом речки, а когда нас за пальцы хватал рак, выбрасывать его на берег. А чтобы мы не уклонялись, не хныкали и не отлынивали, нам пообещали, что это первый и совершенно необходимый этап закаливания воли перед обучением джиу-джитсу, чем они с нами обязательно после этого и займутся. Увы – обманули! Даже вареных раков не дали попробовать, какая уж там борьба…

Так вот, присутствие рядом дружка навело меня на мысль о спасении моего любимого кролика. Мне и так было их жалко – знал, что всех готовят на съедение. Но особенно одного, пятнистого красавца. Я его избирательно кормил и под влиянием рассказов Сетон-Томпсона Джеком назвал. Совсем ручным был. Вытащить незаметно из клетки и отнести к Димке в кусты было плевое дело. Затем, по плану, тот должен был отвезти кроля в Ярославль, на грузовике или пригородном поезде. Уезжали все вместе с родственниками из деревни. И, наконец, последний этап операции – мы воссоединяемся и передаем спасенного в Дом пионеров, в кружок юных натуралистов. Там меня знают и подарочек точно возьмут. По крайней мере, буду уверен, что его не съедят. Отличный план я разработал и им гордился.

Но, вернувшись домой раньше меня, Димон не придумал ничего лучше, чем посадить ушастого в шкаф с одеждой, после куда-то умотался. А может пошел меня встречать. К сожалению, раньше нас домой вернулась его мама. Она зачем-то открыла шкаф, а оттуда на нее кроль как выпрыгнет, как выскочит. Ну нам и досталось, когда мы за ним прибежали. И, с одной стороны, вроде за дело, но ведь хотели то как лучше. Пришлось приврать, что меня им в лагере наградили, а я Димку просто мне помочь уговорил. Она сделала вид, что поверила, но, на всякий случай, до Дома пионеров нас сопроводила.

Вообще-то, по справедливости, не нас следовало ругать, а глупого кроля. Сидел бы ушастый в шкафу тихонечко, а то царапаться начал. Свое присутствие обозначил, а в итоге чуть не довел тетю Клаву до сердечного приступа.

Забыл добавить, что в отношении чистки клеток у меня уже был опыт. В третьем классе я целый год добровольно ходил в этот кружок юннатов в Доме пионеров. Если честно, записался туда с корыстными целями. В их аквариумах по стенкам ползали маленькие разноцветные улитки, увидел я их и застыл от восторга и зависти. Очень хотелось таких иметь, и я задумал, что если не удастся выпросить, то умыкну хотя бы парочку, чтобы у меня размножились. Но когда они получили в свое распоряжение такого безответного работника, который все делал – чистил клетки, менял опилки морским свинкам и хомякам, даже чибису с подбитым крылом лапки мыл, – то сами спросили, чего мне хотелось бы в награду? И, получив желаемое, я полетел домой как на крыльях с десятком улиточек в баночке. Но и после этого продолжал ходить, мне нравилась атмосфера кружка и что я всем был нужен. Потом прочитал у Даррелла, как это называется: «на позверушках». Неплохо было бы уточнить для меня персонально: «восторженный дурачок на позверушках».