Пять жизней. Нерассказанные истории женщин, убитых Джеком-потрошителем

Брак ознаменовал новое начало не только для Элизабет, но и для Джона. После свадьбы Страйды перебрались в новый район – Поплар, располагавшийся в Ист-Энде, примерно в шести милях от прежнего их места жительства. Джон долго раздумывал над переездом. Он планировал открыть кофейню, но и в доках всегда была работа для плотника. В районе находилась оживленная корабельная верфь, где постоянно трудились более двухсот рабочих. В 1860-е здесь шло строительство железнодорожной ветки, которая связала Северо-Лондонскую железную дорогу с портом. Брат Джона, Джордж, работал клерком в доках. Он с семьей поселился в Попларе, и фактор близости к родственникам наверняка был немаловажен для Страйдов, которые вскоре планировали обзавестись детьми. К 1871 году к двум братьям присоединился третий, Чарльз: он обосновался в Лаймхаусе.

Через несколько месяцев после свадьбы Страйды открыли кофейню на Верхней Северной улице, в самом центре «нового Поплара», как тогда называли этот район. Сеть недавно проложенных улиц к северу от береговой линии была застроена скромными коттеджами, рядами стандартных домиков для среднего класса и квартирами для рабочих семей. Писатель Джером Клапка Джером провел здесь детство. Он вспоминал, что в 1860-е годы это был район контрастов, где «город и деревня беспрестанно теснили друг друга». Район окружали болота, на которых по-прежнему ютились фермы, а по улицам водили стада коз и коров. Нередко можно было увидеть и «шествия безработных» от доков к работному дому и обратно[194].

В теории социальный уровень жителей Верхней Северной улицы не слишком отличался от уровня обитателей Манстер-стрит, где находилась кофейня Дэниела Фрайатта. В этом районе селились те же бакалейщики, аптекари, портные и мясники. Вероятно, Страйды желали видеть в числе своих клиентов не простых портовых рабочих, а учителей, каменщиков, слуг, судостроителей и рабочих, живших в тех же домах, что и лавочники. Кофейню сознательно расположили в доме напротив методистской церкви Троицы. Накопления Джона пошли на аренду помещения и первоначальные вложения, необходимые, чтобы бизнес окреп, но и Элизабет могла внести свою долю. Поскольку Джон умел плотничать, он мог полностью отделать интерьер или улучшить прежнюю отделку. Обычно в кофейнях стояли простые деревянные скамьи, лакированные перегородки и раскладные столы. Элизабет имела опыт работы служанкой, и они с Джоном вполне могли управляться с кофейней собственными силами. Чарльз Диккенс так описывал «опрятных официанток» – примету кофеен для рабочего люда: «немногословные», они «без устали твердили две неизменные присказки: “кофе с булочкой” да “чай с яйцом”»[195]. Хозяева кофеен трудились с раннего утра и до поздней ночи, но зато сами определяли, когда начинать и когда заканчивать рабочий день. Впервые Элизабет убиралась, готовила, стирала и подавала не ради хозяев, а для себя и их с мужем общего дела.

Открыв кофейню, Страйды, скорее всего, столкнулись с конкуренцией со стороны пабов. Несмотря на популярность кофеен, не каждый рабочий был готов отказаться от спиртного и веселого компанейского духа, царившего в лондонских пабах. Хотя у кофеен, несомненно, были завсегдатаи, в зависимости от местоположения дела могли идти то лучше, то хуже. Даже самая уютная кофейня могла закрыться, если в районе было слишком много пабов и слишком мало трезвенников. К 1871 году Страйды убедились в этом на собственном горьком опыте и были вынуждены перенести свое предприятие в дом № 178 по Поплар-Хай-стрит. Они надеялись, что там торговля пойдет поживее. Первая неудача дорого обошлась супругам. Чтобы хоть как-то покрыть финансовые потери, Джон вернулся к прежнему ремеслу – по крайней мере, на неполный рабочий день. В переписи населения за тот год он называет себя не владельцем кофейни, а плотником. Но все же Страйды не собирались признавать поражение и бизнес свой сберегли.