«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

Политические причины, разорвавшие Русскую Церковь на РПЦ, оставшуюся на Родине, и эмигрантскую РПЦЗ, как будто бы, исчезли. В Московской Патриархии считали важной и насущной задачей воссоединение двух частей некогда единого целого. Но сделать это оказалось очень не просто. В Советском Союзе среди духовенства было принято относиться к зарубежникам как к «раскольникам», пребывающим «в рассеянии и вне ограды Матери-Церкви». РПЦЗ, в свою очередь, обвиняла Московскую Патриархию в «сергианстве», сотрудничестве с коммунистическими властями, с КГБ. После вступления РПЦ во Всемирный совет церквей добавились обвинения в экуменизме.

Но сказывались и общие перемены в Русском Зарубежье. «Первая эмиграция» действительно была осколком «старой», прежней России (и что немаловажно, насквозь больной, предреволюционной и революционной России). А со второго поколения началась заметная ассимиляция. Даже при сохранении в домашнем обиходе русского языка, православной веры, под влиянием иностранного окружения менялась психология. Например, если почитать книги дочери генерала Деникина, увезенной в изгнание ребенком, то можно заметить: это писал уже не совсем русский человек, а европеец. Стиль, слог, образ мышления «чужие». В следующих волнах эмиграции – в период Великой Отечественной и после нее, ассимиляция шла еще более интенсивно. Потому что люди, покинувшие Родину, целенаправленно порывали с ней, стремились быстрее и глубже прирасти к вожделенному западному миру. Потомки эмигрантов превращались в обычных французов, американцев, бельгийцев, австралийцев, разве что помнивших о своем русском происхождении. Эта среда составляла паству РПЦЗ, из нее выходили новые поколения духовенства.

Один мой знакомый священник и его супруга в конце 1980-х решили воспользоваться возможностью, проехать по православным храмам и монастырям во Франции – как раз для того, чтобы прикоснуться к «старой», «белой России». Но они были поражены. Все, с кем они встречались, по менталитету не отличались от иностранцев. Точно так же были заштампованы упрощенными категориями западной пропаганды. Либеральные ценности, «демократия», «права человека» оказывались для них «святыми», единственно верными устоями. В Покровском монастыре Бюсси-ан-От гостям показали 98-летнюю монахиню Таисию, племянницу Нилуса. Все насельницы держались от нее отчужденно и на полном серьезе поясняли: смерть ее не берет, и она вынуждена влачить столь глубокую старость, потому что Бог ее наказал за дядю, обидевшего евреев. Лишь один из собеседников наших путешественников, потомок аристократов, грустно вздохнул и разоткровенничался: «Да что вы хотите, мы ведь здесь все давно уже «прожидовленные»»…

Русская Православная Церковь Заграницей еще в 1981 году канонизировала Николая II и Его Семью с чином «Мучеников». Однако о каком-либо покаянии зарубежников перед государем говорить было вообще проблематично. Тот неоспоримый факт, что в марте 1917 года Святейший Синод в числе первых изменил престолу, признан не был. Причем одним из инициаторов измены был как раз первый Предстоятель и устроитель РПЦЗ Антоний (Храповицкий). Этот факт у зарубежников тоже остался за кадром. Они в полной мере сохранили либеральную клевету, выставляющую Николая II якобы «виновником революции». Замалчивали существование придворного и государственного масонского заговора, осуществившего переворот. Да и о догматах Самодержавной Монархии в РПЦЗ давно уже никто не вспоминал.

Впрочем, и сама Зарубежная Церковь не была единой. Мы уже упоминали Православную Церковь в Америке, получившую в 1970 году автокефалию от Московской Патриархии. Были всевозможные украинские и белорусские «автокефальники», никем не признанные. А значительная часть православных русских приходов в Западной Европе после Второй мировой воссоединилась с РПЦ, но с началом «холодной войны» снова отошла, и ее прибрал к себе Константинопольский Патриархат. Что же касается той Церкви, которая оставалась собственно РПЦЗ, то она страшно заносилась перед Московской Патриархией. Ее Синод и Архиерейские соборы после обсуждений назвали три условия для воссоединения. Признать Мучеников и Исповедников нового времени, осудить «сергианство» и отказаться от прежних утверждений, что зарубежники находятся «вне Матери-Церкви». Позже вспомнили и о своей «чистоте», заговорили, что РПЦ надо бы прекратить экуменическую деятельность.

Предстоятель РПЦЗ митрополит Виталий (Устинов) вообще был категорическим противником воссоединения, говорил, что «с Москвой иметь дело нельзя». Хотя и Московская Патриархия имела к зарубежникам серьезные претензии. Их выходки с засылкой епископа Варнавы, с его скандальным подворьем в Марфо-Мариинской обители, с принятием под свое крыло и рукоположением в епископы всяких проходимцев и раскольников, никак не способствовали доверию и сближению. Но, невзирая на это, именно Русская Православная Церковь, а не РПЦЗ, делала шаги навстречу, искала пути к преодолению разногласий.