Пятая печать. Том 2

Так как же ты, папка, посмотришь на сына-оглоеда с неполным начальным образованием, у которого снаряд заначен для мартеновской печки… когда стране советской сталь броневая — во! — как нужна?! А? Папка?! Не слышу оваций… даже наоборот. На казачий лексикон ты, пап, не нажимай! Я покруче загибать могу. Знаю такие лексиконы, о которых и ты, полиглот, не слышал! Эх, папка, папка… родной… любимый… Ты для народа жизнь был готов отдать без остатка, а народ — пулю тебе в затылок… да? Так на фига тебе, герою, умнице с мнением такого подлого народа считаться? Недостоин трусливый русский народ вас — сибирских казаков и героев гражданской, не достоин такой народ коммунизма, а достоин этот подлый народ вечного рабства! Знал ты, папка, казаков сибирских, но не знал русских рабочих и крестьян с душами потомственных рабов… а если и знал, то думал, что выжжет рабскую шелуху огненный вихрь революции?! А вот не выжег… Корни рабства в русском человеке глубоко: в душонке его подленькой, загаженной православием!

«В царство свободы дорогу грудью проложим себе!» — пели вы гордо. А кому проложили дорогу? Барыгам, палачам, мозгодуям, стукачам?! Тем, кто в гражданскую отсиделся, а после изо всех щелей полез во власть со страшной силой. Но как же вы, герои, допустили мерзавцев к власти, как отдали Россию в липкие от жадного пота лапы люмпенов? Конечно, тут недоумок Маркс не мало нагадил, пропагандируя власть не зажиточных казаков общинников, а грязных жадных пролетариев. То, что им Россию отдали — хрен с ней — такого добра не жалко! Никому она не нужна и никуда эта «страна рабов» не денется, как ее не переименовывай. Кто бы ей не командовал, а живут-то сегодня в ней рабы! И теперь всегда будут тут жить рабы, потому что вы! вы выпустили из рук крылатую мечту о коммунизме!

За что пролили вы реки крови лучших людей России?! Почему вы, подобно Христу, отказались от власти? И дядя Миша тоже… из-за чистоплюйства? Да, любая власть — дерьмо, потому что в ней и вокруг нее кучкуются подонки. Но тут не до брезгливости! «Я ассенизатор и водовоз!» — написал Маяковский.

Вот ты, папка, в двадцать лет покинул кавалерийское седло в чине боевого комдива, которому предложили стать комкором. А кто сел в удобное кресло комкора мирного времени вместо тебя? Какой-то пузатый приспособленец, вроде нынешних генералов, похожих на свиноматок? А для кого была революция и гражданская? Для этих жирных скотов? Говоришь, для народа? А Гордеич не народ? А до революции он жил получше: и скотину держал, и дом построил… а после — одни притеснения от безродного пролетариата. И все-таки чую я копчиком, что русские люди могут быть счастливы при социализме… если сверху слить хоть часть ядовитой накипи.

Но самое удивительное то, что случилось намедни. Это и приостановило мою возню со снарядом. Всем известно, радио хуже газеты: в нужнике им не подотрешься и никуда от него не денешься! В красном уголке, в столовке, в общаге и на площади Первой Пятилетки — повсюду лопочет, бормочет, бубнит, вопит и завывает радио. Говорят, что книги делают человека умным, газеты — нервным, а радио — идиотом! Дома Гордеич слушает только «От информбюро» и «Письма с фронта».

И в этой передаче услышал я сообщение про лихие дела партизанского отряда на Украине. Партизанская кличка командира отряда Тарас Бульба меня насторожила. Конечно, Гоголя и на Украине почитывают, но сердце екнуло: «Неужто?!.» А потом диктор радиописьмо прочитал. Сперва обыкновенная радиопараша, написанная под копирку в редакции Радиокомитета. Но в заключение письма, там, где передают приветы, было «…привет дорогому сыночку СанькУ от батьки и его боевых друзей. Помним мы твои фокусы…» Тут уж без булды! Мне письмо! Тарас, Седой и Вася воюют за СССР?! И меня предупреждают: не глупи с кондачка! Не все так просто… ну и ну… невероятно! Как говорил граф:

И ум отказывался воспринять эти невероятные, неслыханные, баснословные вести!

Воет метель, воет… и там, в снеговой круговерти, умирают на войне люди. Тарас, Седой, Вася… и младший сын Гордеича — там же… Спаси и сохрани их, Господь! Весь народ воюет, отдает жизни свои… за что? За власть советскую? Почему все понимают войну так, а я — никак?.. Почему воюют за советскую власть Седой, Вася, Тарас?! Ну и круговерть в соображалке! Кружатся мысли, кружатся, как снежинки за окном. Не успеваю рассмотреть их, как они свиваются в струйки, скручиваются клубками и мелькают, мельтеша и сменяя друг друга. Воет метель, воет… и такая тоска накатывает — завыть впору. Каждый знает: с кем он, где враг, где друг. А я — как-то с боку припеку. От того тревожно, тоскливо…