Пятая власть. Повесть об утраченной надежде

Разок-другой пришлось и с лихими людишками схлестнуться — колотушек господа властители большой дороги огребли преизрядно. Школа Каракала; оружие, которое всегда при тебе. Но какою бы длинной и трудной ни была дорога, она всегда заканчивается. Закончилась она и для Вьяхо. Отечество! любимая Родина! Гвардии капитан Вьяхо эц-Прыф никогда не был сентиментален — но тут даже пробило на слёзы. Утерев лицо, Вьяхо отвесил родным холмам и долинам земной поклон; потом вздохнул глубоко — и продолжил путь. Путь его, однако, лежал не в столицу, а в родовое поместье нынешнего главы «осиного гнезда». Звался вождь клана эц-Прыф звучным именем Фингал (кто сказал, что это синяк?! ну-ка, в позицию!). Именно он, Фингал эц-Прыф и имел право созыва совета клана — а уж там разберутся. И решат, что делать с этим самым «Приютом пятнадцати племянниц», будь он проклят.

— Вьяхо?! Где тебя носило столько времени, блудный ты кот? — такими словами Фингал эц-Прыф встретил представшего перед ним Вьяхо. — Мы ж тебя, кошкин ты сын, по всем щелям искали! Ну-ка, как на духу, докладывай: где был, с кем пил, с кем постель делил… Да смотри не завирайся.

Вьяхо вздохнул — и кратко изложил главе клана всё. И то, как к долгополым в полон попал, и то, как имя потерял… И про свиток Зелёный не утаил, и про путешествие на легендарное Железное нагорье. Сказки? Для кого и сказки — а именно там имя-то мне и вернули. Из армии выгонят? — поваром наймусь! Я теперь в этом ремесле чуть ли не профессор… профессор кислых щей, именно! Щи эти самые я так сготовлю, что и государю их на стол подать не стыдно будет. Не бахвалюсь, правду излагаю.

Выслушав рассказ Вьяхо, глава клана тяжело поднялся из-за стола, немного походил взад-вперёд по комнате, осмысливая услышанное. Потом объявил:

— Значит, так, гвардии капитан. Слушай сюда. И запоминай. Я созову совет. Совету ты изложишь то, что рассказал мне. Разбираться с тобою будем, кошкин ты сын!. До совета будешь жить в моём поместье. И чтоб за его пределы — ни на шаг! Уяснил?

— Уяснил, — подтвердил Вьяхо.

— Честно говоря, Вьяхо, — Фингал эц-Прыф приблизился ко Вьяхо вплотную, — мне сомнительно в твоём рассказе даже не твоё путешествие в мифическое нагорье это — и обратно. Твое дело, где ты шлялся на самом деле. Но ведь мы же таки посетили этот самый «Приют пятнадцати племянниц»… отвратительное место, да! — но тебя там не было. Мы все их бумаги перешерстили, все закутки обшарили — никаких следов твоего там пребывания!

— Умеют они следы заметать, — усмехнулся Вьяхо. — А кровавого следа моего вы не сыскали? Я же одного тамошнего негодяя всё-таки пришиб. При побеге.

— Стоп, — Фингал эц-Прыф нахмурился. — Что-то такое там у них в бумагах и впрямь было, вроде. В десятый день второй луны, так? Только не ври мне, капитан. В глаза смотри мне!

— Врут ихние бумаги, Фингал, — заявил Вьяхо, не пряча взгляда. — Не в десятый день это было, а в четвёртый. И не второй луны, а шестой. Во вторую луну бежать оттуда — гибель верная. Я что, так уж похож на самоубийцу?

— Вот уж на кого-кого, а на самоубийцу ты меньше всего похож, ха-ха-ха! — рассмеялся Фингал эц-Прыф. — День убийства одного из тюремщиков я тебе вообще от фонаря назвал. А точной даты я и вовсе не помню. Повтори-ка мне её ещё разок, Вьяхо…

— Четвёртый день шестой луны, Фингал, — твердым голосом произнёс Вьляхо. — Запиши это себе куда-нибудь, чтоб снова не забыть.

Глава клана совету сородича внял: взял бумагу, перо и сделал короткую запись.

— Проверим, — пообещал он. — А пока отправляйся-ка в левый флигель. Там тебе комната приготовлена уже должна быть. Если до сих пор нет — дай тумака дворецкому.

Вьяхо кивнул в знак того, что всё понял, и отправился в левый флигель. Бить дворецкого он не стал, несмотря на то, что отведённую ему комнату подготовить даже и не думали. И была это не комната, а какая-то каморка-кладовка, набитая пыльным хламом и насквозь пропахшая мышами и котами. Вьяхо лишь присвистнул, потеснил хлам в сторонку и пробрался внутрь. Под хламом нашёлся набитый некогда соломой тюфяк. Набивали его соломой, вероятно, ещё во времена государя Чернобоба: перегнившую начинку пришлось вытряхнуть в навозную кучу на заднем дворе. И хвала Небесам — нашлась свежая солома. Набив ею заново тюфяк, Вьяхо приволок его в каморку, втиснул в свободное пространство и… рухнул. Мышино-котовье амбрэ заснуть не помешало.

Фингал эц-Прыф куда-то уехал; вернулся поздно вечером на второй день. Вызвал к себе Вьяхо, сказал ему:

– Поднял в архиве тот акт о гибели тюремщика…. звался он Суй Жуй. Дата совпала, обстоятельства гибели — тоже. Совет — послезавтра. А почему ты не дал тумака дворецкому?

— Дал бы тумака, — ответил Вьяхо, — остался бы твой дворецкий калекой. Рука у меня тяжёлая, — и отправился к себе в каморку.

Часть 7. Совет «осиного гнезда».