Пятьдесят оттенков ярости (СИ)

Моя девушка уселась на диванчик, а я, пригнувшись, шагнул в спортзал. Это было довольно большое помещение, оборудованное множеством самых разных тренажеров и боксерской грушей посредине. Вот эту самую грушу яростно лупил мой лучший друг. Больше здесь не было ни души — очевидно, ярость Маттео спугнула всех. Да, похоже, я был неправ. Он еще даже близко не успокоился. Здорово же его разозлили мои ошибки. И что делать? Он ведь сейчас меня убьет. Но выбора нет. Придется действовать.

— Маттео! — неуверенно произнес я. — Дружище!

Тот резко повернулся ко мне с выражением самой настоящей ярости на лице. Меня как будто окатило ледяным душем. За всю нашу сознательную жизнь, Бальсано ни разу так на меня не смотрел. Никогда прежде в его глазах не было такой обиды пополам со страшной болью. И, казалось, только тогда я по-настоящему прочувствовал то, как сильно ранил друга своим пренебрежением. Маттео всегда доверял мне больше, чем самому себе. Он делал все для того, чтобы я мог на него положиться. Да и я могу, если уж на то пошло. Мне прекрасно известно, что Маттео не предаст и не подставит меня. Но то, как я поступил, заставило его усомниться в моем доверии. Господи, какой же я идиот! Лишь теперь мне стало ясно: у моего лучшего друга есть все основания на меня злиться. Однако даже сейчас я не видел в его глазах настоящей злобы. Обида, боль, гнев — все, что угодно, кроме злобы. Уже легче.

— С ума сойти! — язвительно произнес парень. — Твое Величество все же снизошло до моей скромной персоны! А что же твой новый лучший друг?! Не справляется с обязанностями?!

— Мне понятна твоя ирония, — виновато заметил я, опустив голову. — И ты вполне имеешь право злиться. Я даже не удивлюсь, если возненавидишь.

Что?! — опешил Маттео. — С какого это перепуга я должен возненавидеть того, кого всю сознательную жизнь считал братом?!

Я подавил облегченный вздох. Он все еще привязан ко мне, и его братская любовь никуда не делась. Есть шанс, что я смогу вернуть наши прежние отношения.

— Хочешь сказать, что не испытываешь ко мне ненависти? — вырвалось у меня.

— Разумеется, нет, — сердито пробурчал мой лучший друг. — Думай, что говоришь. Как можно возненавидеть одного из самых важных людей в своей жизни?

Я невольно улыбнулся, а мой друг посуровел и заявил:

— Но все это не означает, что я не злюсь! Еще как, злюсь!

С этими словами, он снова принялся яростно лупить боксерскую грушу, выкрикивая обвинения при каждом ударе:

— Ты пренебрег нашей дружбой! Показал свое недоверие! Предпочел мне парня, которого знаешь без году неделю! Да это…

— Все не так! — воскликнул я. — То есть, с твоей стороны, все так и выглядит, но… дай же мне объяснить!

— Ну, попробуй! — крикнул Маттео. — Попробуй объяснить, почему твой, как ты говорил, лучший друг и почти брат узнал о твоем же приезде совершенно случайно! После всего, что мы вместе пережили, ты не удосужился позвонить и сообщить о том, что прилетел в Аргентину! А если бы я не столкнулся с твоим отцом на улице, то узнал бы об этом уже после твоего отъезда?!

— Да нет же! Я собирался позвать тебя погулять с нами, но просто не успел! Ты же понимаешь, после разборки с Эннио Ферассо, я сразу пошел к Нине, и…

— А, кстати, об этой разборке! — Попробуй заодно объяснить, когда перестал мне доверять! Помнится, ты всегда говорил, что я — твой надежный союзник! А теперь, не моргнув глазом, отдал это место едва знакомому парню! Он у тебя что, чемпион мира по боксу или сын Брюса Ли?!

Так. Мне это надоело. Я вдруг понял, что сейчас мне и не надо ничего объяснять. Я должен вернуть ему то, что забрал: свое доверие. А изначально мы с ним начали доверять друг другу не из-за громких слов и клятв. Нет. Доверие возникало из поступков, которые мы совершали ради друг друга. Из тайн, которые сохраняли от кого бы то ни было, кроме друг друга. И сейчас я должен не клясться в своем безграничном доверии, а продемонстрировать его. Кроме того, некоторые мои поступки, и впрямь, заслуживали пары хороших ударов. Поэтому я решительно стал между грушей и Маттео, после чего воскликнул:

— Знаешь, что?! Хватит бить бедную ткань! Врежь лучше прямо мне — вдруг полегчает!

Маттео замер и севшим голосом спросил:

— Ты что сдурел?!

— Может быть. Но, если я могу доказать тебе свое доверие, подставив под удар самого себя, мне придется это сделать! Бей. Я сдачи не дам, потому что понимаю: этот удар за дело. Мне, действительно, следовало позвонить тебе сразу. Но, чего я точно не признаю, — так это того, что променял тебя на Джеймса. Нет, он, конечно, веселый и без предрассудков, но твоей дружбы мне никто никогда не заменит! Я не позвал тебя на разборку с Эннио только потому, что Джеймс увязался за мной с самого начала, и я подумал, что мы вдвоем без труда справимся. Кстати, оказался прав. Но сейчас не об этом. Я понимаю, что лоханулся, и хороший удар поставит мне мозги на место. Давай, бей!