Пятьдесят три письма моему любимому

– Дорогая. – Она взяла мою руку в свои. – Огромное спасибо, что вы согласились на это. Мне так жаль, что я уже должна убегать. – Она обернулась к Джейн. – Заботься о моем внуке как следует.

Она похлопала невестку по животу и распрощалась.

– Проходи. – Проводив свекровь, Джейн потащила меня в дом. Мы прошли по сияющему мраморному полу в парадную гостиную. – Я хочу познакомить тебя с Габриэллой. Это новый член нашего комитета. Габриэлла, это Шейда, моя лучшая подруга.

Мы пожали друг другу руки через обеденный стол. Габриэлла была потрясающе красивой, с фарфоровой кожей, серебристо-светлыми волосами и глазами цвета полированной меди.

– Как вы смотритесь, – сказала Джейн. – Словно у меня за столом собрались зима и лето. Я не думала, что два человека могут настолько отличаться друг от друга.

– Знаю, – сказала Габриэлла. – Я всегда такая бледная, что похожа на привидение. – Но ее голос был теплым и мягким, она явно чувствовала себя в своей тарелке. – Я бы что угодно отдала за такой ровный, золотистый загар.

– Это не загар. Шейда круглый год такого цвета, – сказала Джейн, наморщив нос. – Я согласна, – подмигнула она Габриэлле. – Это невыносимо.

Мы рассмеялись и начали болтать. Джейн принесла тарелку с бутербродами на свой сегодняшний вкус – черный хлеб с сыром и тонко порезанными маринованными кабачками.

– Вам еще повезло. Вчера был творог с кетчупом и чипсами.

Габриэлла рассмеялась.

– О, тогда, пожалуй, мне лучше взять на себя меню нашего новогоднего бала.

– Да ладно, должна тебе сказать, у меня все же неплохо получалось, – Джейн изобразила обиду. – Все мои мероприятия получали отличные отзывы.

– С этим не поспоришь, – ответила Габриэлла. – Я просмотрела отчеты с двух последних мероприятий. И счастлива теперь в этом участвовать.

– И… и… – Джейн сделала ради эффекта паузу. – В этот раз у нас будут потрясающие докладчики, начиная вот с нее.

– Как? Я буду первой? – спросила я.

– Посмотри на это с другой стороны, – сказала Джейн. – Ты быстро закончишь, а потом сможешь сесть и наслаждаться вечером.

Я с сомнением поглядела на нее.

– Подожди, – сказала Габриэлла, достав расписание. – Давай посмотрим, какие есть варианты.

Мы с ней прошли по перечню событий, презентациям, распорядку. Ее уверенность успокаивала мои растрепанные нервы.

– Ну? Что ты думаешь? – спросила она.

Я подумала о своих мечтах, которые Трой повесил для меня в своей спальне. Возможно, есть не единственный способ вдохновлять и задевать людские души.

– Согласна, – сказала я.

– Прекрасно! Накануне будет репетиция. Буду рада, если ты придешь. А пока, на всякий случай, если ты подумаешь о чем-нибудь еще, вот моя карточка. – Она встала и взяла свою темно-зеленую кожаную сумку. – Джейн, спасибо за соленья. – Она подмигнула ей. – Шейда, было приятно познакомиться.

Я взглянула на карточку: «Габриэлла Кенсингтон, финансовый аналитик, CFA».

– Какая милая, – сказала я, когда она ушла.

– Правда же? – сказала Джейн. – Умная, веселая, нам ужасно с ней повезло. Это мама Троя предложила ей присоединиться к нашему благотворительному комитету.

– Мама Троя?

– Да. Она тоже в нашем комитете. – Джейн наклонилась ко мне. – Она уже давно пытается их свести. Если честно, я думаю, это одна из причин, по которой Габриэлла согласилась участвовать. Трой ей давно очень нравится. Действительно очень. – Джейн широко развела руки. – Если ты думаешь, что я была в него влюблена, то видела бы ты Габриэллу, когда он где-то поблизости. Она на десять лет младше него, но представляешь, какие у них могли бы быть дети? Но это все неважно, расскажи лучше, как у тебя дела.

По мере того, как до меня доходил смысл услышанного, ее голос куда-то исчезал.

Габриэлла.

Элла.

Та же Элла, о которой говорила Трою мама, когда звонила ему в коттедж.

41. Сказка. Вроде

11 ноября 2000 года

Лофт Троя стал моим прибежищем. Боб настоял, чтобы я взяла отпуск, дети учились в старших классах, и, когда Хафиз уезжал, я могла делать что захочу. Это были мои любимые дни, когда я сидела за столом в его спальне, подбирая слова, и вдруг слышала звук открывающейся двери. От таких встреч, случайных и неожиданных, мне казалось, что у нас все по-настоящему, словно неопределенность между нами обернулась обыденностью, в которую мы могли входить и выходить, когда нам вздумается.

Я прислушивалась к звуку его шагов – вот он зашел в кухню, остановился, вот глухой звук, с которым он поставил портфель, вот поднял крышку с тарелки. Стейк средней прожарки, жареная картошка, овощи на пару. Теперь я знала, что он любит. Но он не подвинул стул и не накинулся на еду. Он подошел к плите, и я услышала звон металла, когда он нашел решетку со все еще теплыми браунис. Я буквально услышала его улыбку.

Звук рвущегося бумажного полотенца. Взяв два или три кусочка браунис, он прошел по коридору в спальню, положил их на тумбочку. Стоя ко мне спиной, вынул телефон и набрал номер.

– Да, – ответила я на первый же гудок.

Он резко повернулся.

С широчайшей, прекраснейшей улыбкой.