Пятикнижие чудес советских евреев

Устные поручения царя Иосифа Сталина не обсуждались и подлежали обязательному выполнению, и Хрущёв немедленно отдал также устное распоряжение о составлении списков евреев по местам их проживания. Эти распоряжения быстро были доведены до уровня участковых милиционеров и работников паспортного учёта жителей Москвы и Московской области. Однако в Москве, в отличие от многих других мест Советского Союза, не увольняли евреев, занимавших очень много руководящих и других позиций в «управлениях» и на предприятиях Мосгорисполкома, а также на заводах и в аппарате многочисленных союзных и республиканских министерств, в учреждениях культуры, в больницах и поликлиниках.

Ведь по советским законам каждое «штучное» увольнение могло быть сделано только за вопиющие недостатки в работе всего заводского цеха, магазина или министерства. А выявление ряда таких мнимых и реальных недостатков привело бы, как минимум, к увольнениям вышестоящих начальников. Буквально все русские начальники помнили о тысячах групповых дел периода репрессий 37-го года, и боялись их повторения. Все ждали конкретных письменных указаний. Некоторые начальники спокойно дожидались массовой депортации евреев, а отдельные начальники начали изучать возможности по сохранению «своих» евреев.

Другое дело учебные и невоенные исследовательские институты. Там лихо проводились слияния и закрытия кафедр и лабораторий. Это давало юридическое основание для увольнения работавших там сотрудников «в связи с реорганизацией». Буквально на следующий день всех невреев принимали в открываемые новые лаборатории и на другие кафедры, а евреи-инженеры, научные работники, и доценты и профессора Ленинградских и других институтов после долгих мытарств и при отсутствии пособий по безработице устраивались на самых низших ступенях своей или чужой профессии. Например, в кочегары или в вокзальные уборщики. Некоторые отправлялись работать и жить в сибирскую или северную глухомань.

Начиная с января 1953 года, во всех советских газетах и по радио рассказывали о злодействах еврейских врачей. Многие люди стали бояться ходить к еврейским врачам и даже делать необходимые операции. По всей стране провели антиеврейские собрания трудящихся. Расцвёл бытовой антисемитизм, который стал поддерживаться официальной пропагандой.

Сцена 2. Спасатели еврейского мальчика

В крупных и компактных жилищных комплексах, насчитывающих более тысячи человек, районные отделения милиции города Москвы создавали «паспортные столы», которые осуществляли паспортный контроль, регистрацию и учёт всех жильцов, а также проживавших у них родных или гостей. Эти подразделения размещались при ЖЭКах в отдельных комнатах. Женщин, которые выполняли важную работу паспортного учёта граждан, включая ведение записей в особых «домовых книгах», называли паспортистками. Именно они выдавали справки в милицию об адресе проживания и прописки для получения советских паспортов мальчикам и девочкам после дня их шестнадцатилетия. Они же готовили для райвоенкоматов списки допризывников. Этих допризывников райвоенкоматы ставили на учёт и следующие два года подготавливали для отбытия трёхлетней воинской повинности тех из них, кто был здоров и не по-пал на учёбу в те институты, где были кафедры военной подготовки.

Кроме прописки по месту проживания или выписки из занимаемой государственной жилплощади, вёлся паспортный учёт всех людей с указанием пола, даты рождения, образования, места работы, и национальности. В домовую книгу и паспорт записывались также имена и даты рождения мужа или жены и несовершеннолетних детей.

Начиная с середины тридцатых годов, когда в СССР были введены паспорта, вместе с другими была введена в советский паспорт пятая графа, «национальность». При этом в советской, читай русской, практике национальностью называлось то, что во всех других странах мира называлось «этническая принадлежность». В первые советские паспорта «национальность» вписывалась исключительно со слов и по желанию граждан и как дань их семейным традициям. Поэтому некоторые евреи с «благозвучными» фамилиями сразу записались русскими или украинцами. Однако очень скоро начали требовать «царские» «свидетельства о рождении», где писалось вероисповедание родителей.

У детей от смешанных браков работники Загсов обычно записывали национальность «по отцу». Графа «национальность» обязательно присутствовала везде и всюду напротив имени и фамилии человека: в списках детей в детских садах и школах, списках отделов кадров для рабочих на заводах, сотрудников всех учреждений и так далее.

На все наши 12 четырёхподъездных шестиэтажных корпусов на Большой Серпуховской улице города Москвы была одна жилищ-но-эксплуатационная контора (ЖЭК) и один слесарь по газу, водопроводу, и системе отопления горячей водой, дядя Ахмет. Правда, у него в подчинении были два других, но, как правило, временных работников. Секретаршей начальника ЖЭКа (управдома) и паспортисткой в нашем ЖЭКе работали две сестры Ахмета.