Пятиозерье

Булат Темирханович закрыл на несколько секунд глаза, снова открыл и решительно нажал на педаль…

«Сааб» рванул назад, до самого конца площадки перед воротами, смял растущие у обочины кусты дикой малины, резко развернулся — пробуксовал, песок и хвоя полетели из-под бешено вращающихся колёс, — и понёсся от лагеря вниз по узкой, петляющей дороге.

…Про оставшиеся в барсетке деньги, приготовленные для Горлового, предприниматель вспомнил, только когда немного успокоился, проделав на сумасшедшей скорости почти треть пути в город. Достал мобильник и набрал номер начальника лагеря.

09 августа, 16:39, берег Большого озера

Если деревья, при их неторопливой растительной жизни, тоже имеют характер, то эта сосна была настоящим бойцом.

Много десятилетий назад равнодушный ветер уронил крохотное сосновое семечко на самую границу двух стихий, на ту точку, за которой можно сказать определённо — это уже озеро, но до которой — ещё лес. Обычно здесь, на урезе, сосны не росли. На невысоком обрывчике стояли рябинки, черёмухи, реже берёзы, как стрелки-лучники в авангарде тяжёлой пехоты.

Однако эта сосна выросла.

Давно уже линия берега отодвинулась назад в извечной борьбе воды и земли, давно погибли недолговечные соседки, превратившись в донные коряги — в замки и крепости длинноусого рачьего братства. А могучая сосна, стоя уже в воде, всё сопротивлялась неизбежности — последний боец погибшей армии.

Но минувшей весной она получила смертельный удар. Внезапно налетевший и столь же быстро исчезнувший июньский шквал не смог сломать крепкий ещё ствол, не сумел выкорчевать или порвать могучие, перекрученные корни, уходящие в глубь берега. Но что-то там, в глубине, подалось и расступилось — земля предала своего последнего в битве стихий солдата. Дерево низко склонилось над озером, ещё живое, ещё зелёное, но обречённое, ожидающее последнего удара, удара милосердия…

Доктор Пробиркин не размышлял о печальной судьбе зелёного гиганта. Он лишь решил поучиться прыжкам в воду с нависшего над глубоким местом ствола, благо место удалённое и критических взглядов можно не опасаться.

Это был второй визит сюда Доктора с тренировочными целями. Во время первого выяснился неприятный факт: дно обрывается резко и круто, а точка ствола, примерно соответствующая высоте трамплина, чересчур удалена от берега. Вынырнувший Пробиркин с огромным трудом доплыл до мелкого места…

Продолжать дальнейшие опыты обессилевшему и задыхающемуся плавруку не захотелось.

Доктор решил привлечь на помощь современные технологии — сейчас на нём красовался алый спасательный жилет, составлявший вместе с чудо-плавками и разбитыми сандалиями всё его одеяние.

Однако, как известно, в надувном жилете плавать легко, — только вот и нырять несколько затруднительно. Пытливый ум Пробиркина и здесь нашёл оригинальный выход — нырять без жилета, привязав его на длинный шнурок, а вынырнув, быстренько подтянуть спасательное средство и достигнуть с его помощью берега.

Просто, как всё гениальное. Тем более, что на Дне Нептуна жилет не потребуется — метр-другой между вышкой и лесенкой Доктор рассчитывал преодолеть своими силами.

…Красное пятно жилета давно уже маячило внизу, на воде, его ядовито-яркий цвет резко выделялся на фоне спокойных красок леса и озера — так режет глаз одинокая пятёрка по пению в дневнике заядлого двоечника. А горе-ныряльщик всё стоял на тёплом, шелушащемся рыжими чешуйками коры стволе, пытаясь как можно надёжнее обеспечить свою связь со спасительным резиноизделием…

Сначала он взял конец шнура в руку, затем, передумав, захлестнул петлёй за кисть, снова не понравилось, и, наконец, освободив конечность, намертво привязал петлю к своим знаменитым плавкам.

Короткого, но толстого обломка сучка у себя под ногами плаврук не заметил.

Постоял ещё немного, собираясь с духом. Дно казалось совсем близким от поверхности, отлично виднелись камешки и мелкие веточки, неторопливо проплывающие маленькие окуньки, но эта близость, конечно, была иллюзией, вызванной хрустальной прозрачностью воды.

Пробиркин, наконец, решился — присел, оттолкнулся, и озёрная гладь понеслось навстречу зажмуренным глазам Доктора.

Но вместо шлепка об воду он почувствовал внезапное торможение, словно невидимая великанская рука ухватила его за пояс, прервав свободный полёт у самой поверхности. Он затрепыхался, как схваченный за лапку лягушонок, и выскользнул из цепкого плена, — плюхнулся животом, взметнув фонтан брызг и распугав державшуюся в тени дерева стайку мальков…

Жилета на воде не было.

Да и не могло быть — вздёрнутый зацепившимся наверху шнуром, он теперь украшал сосну-трамплин, застряв между двумя сучьями. Шнурок свисал вниз, как диковинная рыболовная снасть, а наживкой служили чёрно-зелёные плавки Доктора, болтавшиеся низко над водой — но пальцы бултыхающегося плаврука не доставали буквально десяти сантиметров до утраченной детали туалета.