Пятнадцать лет скитаний по земному шару

Наконец я добрался до Кито, который местная буржуазия называла южноамериканским Парижем. На окраине тянулись казармы эквадорской наемной армии. Опираясь на эту силу, высшее офицерство часто совершало государственные перевороты.

Работали здесь главным образом индейцы и метисы, получавшие в переводе на русские деньги двадцать копеек в день.

Зная о пристрастии индейцев к украшениям, торговцы заполнили витрины лавок браслетами, бусами, зеркальцами, сережками.

Я не стал задерживаться в Кито, а продолжал идти на север, в соседнюю республику — Колумбию. Мой путь лежал через горы, среди гигантских скал и утесов, иногда проходил в глубоких ущельях. Часто я шел по узкой тропинке, где каждый неверный шаг грозил падением в пропасть. Другой опасностью были обвалы.

Много лет прошло с тех пор, но грозный гул огромных водопадов, мощных горных потоков, дивное зрелище великой и могучей природы не изгладились из памяти.

На тропах иногда встречались маленькие караваны навьюченных лошадок. Как-то я следовал за одним караваном. Внезапно сорвавшийся сверху обломок скалы раздробил голову лошади.

Дорога постепенно спускалась вниз, и передо мной открылась грандиозная панорама тропических зарослей. Я попал в область густого девственного леса.

Изредка встречались хижины, не похожие на те, что я видел раньше: построенные из тростника и банановых листьев, они были красивы. Вокруг хижин — зелень банановых пальм. Стена деревьев, обвитых лианами, преграждала путь; сквозь нее можно было пробраться только ползком, рискуя угодить в болото.

В маленьком поселке я впервые увидел местных свиней— пекари, длинноногих и очень худых.

Теперь, после картофеля и лепешек, я перешел на новую диету — банановую.

Это растение дает местным жителям пищу, одежду, материал для постройки жилья. Я познакомился с тремя сортами бананов — маленькими, средними и большими. Большие бананы, длиною сантиметров тридцать, называли платанас; их мелко крошили вместе с кожурой и варили вкусный суп. Бананы средней величины (их экспортировали в США и Европу) в Колумбии жарили и подавали как второе блюдо, иногда добавляя маленький кусочек жареной пекари. Самые маленькие бананы ели сырыми. За десять дней пути я побывал во многих хижинах, но везде видел одно и то же меню.

В низине чувствовалась тропическая жара. Сняв пиджак и куртку, я подвязал их вокруг талии и шел, размахивая руками, как вдруг на повороте столкнулся с группой индейцев, шедших гуськом. Быть может их поразил мой полунагой вид или неожиданная встреча, но индейцы бросились врассыпную и скрылись в густой чаще.

Около красивого озера я остановился на короткий отдых. У берега дымился костер, оставленный, вероятно, индейцами, которые мне встретились. Сидя у озера, я любовался крошечными птичками — колибри, их оперение было прекрасно.

Решил выкупаться, но только сбросил одежду, как над головой раздался шум и яростный визг. Стая маленьких длиннохвостых обезьян оскалила зубы, будто готовясь напасть. Они начали швырять в меня ветки и листья. Повадки этих животных мне не были известны, я схватил одежду и быстро ушел.

Приближаясь к столице Колумбии — Боготе, я все чаще встречал населенные места, кофейные и табачные плантации, но полей с зерновыми культурами не видел.

Везде меня принимали удивительно радушно, каждый звал к себе: «Хочешь обедать, отдохнуть? Иди сюда!..»

Здесь жили бедняки ремесленники. Некоторые всей семьей плели соломенные шляпы, и в таких домах на прощание мне дарили самое лучшее из своих изделий. Я от всего сердца благодарил, но шляп не брал. Эти бедняки нередко работали по восемнадцать часов в сутки и питались банановым супом; на их труде наживались скупщики, торговцы.

В некоторых семьях изготовляли сигары из прекрасного табака; от сигар я не отказывался, мои карманы были всегда набиты ими…

В пути не обошлось без происшествия. Однажды я прошел немалое расстояние, не встречая жилья, и вдруг услышал стук копыт. Из-за поворота вылетел всадник с револьвером. Я так привык к неожиданностям, что его подозрительный облик меня не испугал.

— Ты иностранец?.. Моряк?.. Видел ты кого-нибудь на дороге? — спросил он.

— Нет, я иду часа три, но никого не встретил.

Он пришпорил коня и быстро скрылся. Я дошел до селения и остановился возле крайней хижины. Несколько всадников подскакали к ней, двое были в жандармской форме. Они стали расспрашивать хозяина, арестовали его, а заодно и меня.

Нас доставили в окруженную высоким деревянным частоколом тюрьму, которая своим видом напоминала сибирский острог. На деревянном полу сидело около пятнадцати заключенных с закованными ногами. Человека, арестованного одновременно со мной, тоже заковали. Я закурил и поделился с заключенными сигарами. Неизвестность волновала меня.

Утром вызвали на допрос и начали допытываться — не видел ли я в пути всадника? Я ответил отрицательно, хотя, судя по описаниям жандарма, это был тот самый всадник с револьвером. Вскоре меня освободили.