Пятница (СИ)

Покорно замираю, вновь получая ласку и наслаждение. Почему я не остановил его? Все просто, крышу сорвало еще тогда, когда ткань дорогого аксессуара стянула руки над головой. Я хочу так, мне нравится. Вот и все причины. Не пожалел даже когда, тело прошибло от острой вспышки боли. Рауль брал без смазки, обойдясь слюной и естественными выделениями его плоти. Я в миг покрылся холодным потом и замер под напором его члена, мысленно приказывая себе расслабиться, а на деле разрывая зубами ткань наволочки, чтобы не взвыть раненным зверем. Мужчина не двигался, только его теплые ладони порхали по спине, смахивая капельки. Жесткость вновь сменила нежность и забота о партнере. Он нагнулся и поцеловал меня в шею, пусть движение и вызвало новую вспышку боли, но его рука, наконец, коснулась члена. Вопреки здравому смыслу, он не упал, а продолжал наливаться и требовать ласки. Вероятно, сказывается длительное воздержание. Чувствовать в себе давление, которое создает чужой член, подобно сказке.

- Можно? – спрашивает Рауль, когда я вновь поплыл от его ласк.

Не стал отвечать, сам подался немного вперед, съезжая с его члена и назад, насаживаясь. Рауль понял и начал двигаться. Только его толчки не были медленные и бережные, он брал жестко и грубо, вышибая воздух из легких, заставляя видеть яркие разноцветные точки на черном фоне. Стоны прорывались сквозь стиснутые зубы. Боль затопила каждый кусочек тела. Но Рауль быстро нашел точку во мне, прикосновение к которой разгоняло вспышки острого удовольствия по всему телу. И теперь при каждом толчке его член упирался в нее крупной головкой. Я корчился в своих путах, прижатый мужчиной к кровати и, не имея возможности избежать столь мучительного удовольствия. Кажется, из глаз катились слезы, а вперемешку со стонами лились мольбы о разрядке и о ласке. Я так пропитался этим состоянием, что не сразу заметил, как руки стали свободны, а анус пуст. Открыл глаза, теряясь в темноте комнаты. Тело еще помнило ощущения, которые терзали его на протяжении последнего времени, поэтому непроизвольно содрогалось. Почувствовал бережные прикосновения, меня аккуратно перевернули на спину и поцеловали так, словно дарят душу. Рауль лег рядом, прижимаясь к боку животом и грудью, его ладонь ритмично ласкала мой член, а серые глаза пристально следили за каждым моим вздохом.

- Рауль, - голос прозвучал невероятно хрипло.

- М-м-м? - он остановился и поцеловал, упираясь членом в бедро.

- Ты не кончил.

- Ты тоже, - усмехается, гладит, целует, растирает руки, по которые царапают множество острых коготков. Запястья саднит, не уверен, что на утро кожа не покроется некрасивыми вздутыми красными полосами.

- Почему тогда остановился?

- А ты в состоянии продолжать? – с заботой и обеспокоенностью.

- Да, только осторожно, - улыбаюсь, но ничего не могу поделать, хочу его в себе.

Целует, нежит, ласкает, осторожно раздвигает ноги, чтобы устроится между ними, приподнимает поясницу и приставляет член к растянутому и ноющему входу. Толкается в меня плавно и осторожно, замирая каждый раз, когда кривится мое лицо и по телу проходит дрожь. Но мне все же удается расслабиться и вобрать его в себя полностью, чтобы наслаждаться этим чувством и тонуть в его ласке. До оргазма Рауль доводит нас медленно и неспешно. Но разрядка срывает крышу, слишком сильной, яркой и острой волной прокатываясь по каждой клеточке тела.

Долго лежу в его объятьях, изнывая от истомы и неги, приходя в себя и медленно засыпая.

- Саша, - дует в ушко, гладит живот.

- А?

- Я хотел тебе предложить кое-что, - целует в висок, - прости, что не сделал этого до того, как между нами был секс, но ты должен был понять, как это со мной, - молчу, слушаю. – Ты будешь со мной встречаться?

- Угу, - я ждал этого вопроса.

- Алекс, так будет всегда. Тебе будет больно каждый раз.

- Но ты ведь будешь потом ласков и нежен? – усмехаюсь, чувствуя, как горит вход и настраивая себя на эту боль, как на постоянную спутницу.

- Непременно.

- Тогда меня все устраивает.

Меня вновь целуют, как божество, бережно укладывают на пожеванную подушку и обнимают. Засыпаю под тихий напев. Рауль шепотом поет мне что-то на французском языке. Со мной такое случается впервые в жизни, даже мать никогда не пела, укладывая меня спать, просто потому, что я ее не знал. На глаза невольно накатились слезы, но меня еще крепче прижали к себе, успокаивая и даря душе полное умиротворение.

Путь.

- Меня зовут Франческа, - невысокая жгучая брюнетка, следуя кивку моей головы опускается на стул напротив.

Девушка смотрит на меня такими глазами, что от многообещающего взгляда мне должно стать невыносимо жарко, но не екает, нигде, ни в сердце, ни в паху. Н-да, как там говорит Аня, стопроцентный гей. Теперь это про меня.