Пятницкий

Только три года спустя, приехав в Париж и почти ежедневно встречаясь с Житомирским — Пятницкий обучался в электромонтерной школе «Рашель» и в качестве практики самостоятельно провел электричество в квартире Житомирского, — он стал ощущать какое-то подсознательное недоверие к своему «старому другу». Правда, партийное следствие, заочно рассмотревшее материал, данный на Житомирского знаменитым Бурцевым, разоблачившим самого Азефа, не нашло достаточных доказательств, что Житомирский связан с охранкой, и оставило его в партии. Но на всякий случай его очень осторожно отстранили от выполнения ответственных партийных поручений.

По совету Владимира Ильича Пятницкий стал посещать Житомирского в его хорошей парижской квартире, присматриваться к нему.

Житомирский предложил:

— Перебирайся ко мне, Осип. Квартира видишь сам какая, а живу бобылем. Вдвоем веселее.

За любезное предложение Пятницкий поблагодарил, однако принять его отказался.

Но у Житомирского стал бывать ежедневно. Внимательно вслушивался в каждое его слово, анализировал, сопоставлял. Однако ничем не выдавал себя матерый провокатор. Ни одного нескромного вопроса, касающегося работы самого Пятницкого или бывавших у Житомирского Зефира и Котова. Хорошо знал, мерзавец, правила большевистской конспирации…

Только один раз, незадолго до отъезда Пятницкого в Россию, когда они отправились на прогулку в Версаль и проезжали какую-то деревушку, Житомирский сказал, что здесь жил товарищ Лейтейзен (Линдов). И минуту спустя так, между прочим, спросил:

— А где он сейчас? Ты, часом, не знаешь?

— Понятия не имею, — ответил Пятницкий.

Странный вопрос! Задавать такие друг другу не положено. Но, с другой стороны, может, ему и впрямь нужен Лейтейзен.

А когда пришло время покинуть Париж и ехать в Россию, Пятницкий по какому-то наитию сказал Житомирскому, что решил перебраться в Германию и поступить там на завод «Сименс-Шуккерт».

Днем своего отъезда Осип выбрал 14 июля, когда парижане праздновали годовщину падения Бастилии. Надежнее: улицы, бульвары и площади полным-полны гуляющими, ни один шпик не уследит в такой толчее. На вокзале Осипа провожали Зефир и Котов. Пришел и Житомирский.

— Буду скучать без тебя… Вздумаешь вернуться в Париж, помни, всегда тебя жду.

Ехать пришлось через Германию. Первую остановку сделал в Баден-Бадене. Показалось, что какой-то тип вышел «на след». Решил, что это местная самодеятельность — интересуются приезжим. Потом приехал в Лейпциг, получил чужой легальный паспорт и собрался уже ехать в Россию вместе с товарищем, у которого останавливался в Баден-Бадене. И тут пришло письмо от немки, квартирохозяйки этого товарища. Писала, что на другой же день после их отъезда из Баден-Бадена к ней явился шпик и подробно расспрашивал о Пятницком, который, по его словам, опаснейший преступник, экспроприировавший один из парижских банков. Немка считала все это ужаснейшим недоразумением и советовала обязательно повстречаться с сыщиком, поехавшим вслед за Пятницким в Лейпциг, и все выяснить. И неплохо описала внешний вид сыщика.

И только вышел Пятницкий из своей квартиры, как заметил субъекта, сидящего в нише окна соседнего кабачка. Он самый! Пришлось опять заметать следы. Осип пошел к Загорскому. Там его ждала телеграмма Ленина с предложением приехать к нему в Поронино.

Сделали так: послали посыльного с вещами товарища из Баден-Бадена на Эйленбургский вокзал, откуда отправлялись поезда в Россию на Калиш, а в некотором отдалении пошла за посыльным Пилацкая — одна из верных товарищей по партии. И она сразу же обнаружила шпика, ринувшегося вслед за посыльным с вещами.

В это же время Загорский взял вещи Пятницкого и отвез их на новый Лейпцигский вокзал. Вечером же пошел провожать товарища из Баден-Бадена и установил, что шпик сел на тот же поезд. У уехавшего был настоящий паспорт, и ему ничего не угрожало. На границе, как удалось потом узнать, русские жандармы его задержали, произвели тщательный обыск и расспрашивали о Пятницком.

А Пятницкий благополучно добрался до Поронина и рассказал о всем происшедшем Владимиру Ильичу.

Он уже ни капли не сомневался, что шпика по его следу пустил Житомирский, единственный человек, уверенный, что Пятницкий едет в Германию.

Таким образом, капкан, поставленный на матерого волка, должен был захлопнуться.

В Поронино пришло письмо от Загорского: был обыск у хозяина квартиры, которую в Лейпциге снимал Пятницкий. Тяжелая дверца капкана поползла вниз.

Пятницкий сообщил Житомирскому, что Заграничное бюро ЦК якобы направило его на работу в Краков. И написал свой фиктивный, выдуманный адрес в Кракове. Скоро польские товарищи — им было поручено вести наблюдение за этой квартирой — сообщили, что за ней начата прочная полицейская слежка. Капкан захлопнулся. Крупный провокатор, причинивший много вреда большевикам, наконец был раскрыт.

С Бряндинским все получилось гораздо проще.