Пятьсот часов тишины

Случилась с беднягой такая незадача: во время войны подцепил он туберкулез. Именно «подцепил», и вот как это произошло. Ему и двум его товарищам по работе, молодым инженерам завода, эвакуированного из Москвы, выделили комнатенку. А соседи по квартире — то ли из добрых побуждений, то ли из самых злостных, поди разбери! — не предупредили, что в комнатенке прежде жил тяжелобольной человек. Не прошло и года, как заболели все трое. Скоротечный туберкулез, открытая форма.

— Мои друзья протянули недолго: один умер осенью, другой весной. Я разозлился на эту дурацкую хворь. Погибать так бессмысленно? Ни за что! Как говорится, умру, а не поддамся! Эта неистовая злость, видно, меня и держала. Несколько лет я буквально на волоске висел. Но боролся, как гладиатор, во всю свою мощь, до поседения. Да-да, «убелился сединами» я именно в этой борьбе, а до того был импозантным шатеном! Инвалид первой группы, хронический кандидат в покойники. Месяц дома — пять в санаториях. Дело швах! На мое счастье, встретился мне мудрый профессор. Не только знающий, но и мудрый — сочетание не очень распространенное! Повозился он со мной этак с полгода и говорит: «Давай-ка, Юра, учтем опыт войны: лучший вид обороны — наступление. Рекомендую заняться спортом, туризмом».

Юра послушался, и это его поставило на ноги.

С тех пор он страстный любитель свежего воздуха, пеших прогулок, лыж, гребли, тенниса. На даче у него садик, цветник, им он отдает львиную долю досуга. Правда, его любовь к книгам и фотографии шла вразрез с вдруг проснувшейся жадностью к кислороду, однако он сумел все же остаться и книголюбом, и фотографом.

Работает ли он? Разумеется! Как и до болезни, как и мечтал всегда — на заводе. Руководит группой конструкторов. И неплохо справляется со своими не такими уж легкими обязанностями. Поймите правильно: это не в порядке похвальбы, а для доказательства, что туризм вернул человека к жизни.

Вечерние беседы, неторопливые и раздумчивые, на многое открывают глаза. С одним пройдешься по берегу, с другим посидишь в лодке, с третьим погреешься у костра. Впрочем, костер притягивает и не только потому, что вечера стали холодными. Костер — это своего рода клуб И чего-чего тут не наслушаешься: от совершенно беспардонных охотничьих историй до заумных споров о плюсах и минусах сюрреализма, от фривольных анекдотов до полных драматизма «случаев из жизни» и высоких научных теорий.

Вот девушка-картограф требует у нашего Физика объяснения тяжелее заведенные часы незаведенных или нет (ведь энергия, по Эйнштейну, имеет массу!). Коварная собеседница толкает нашего друга на стезю вульгаризации, однако он миролюбиво спокоен и отвечает шуткой; шутку подхватывают, дополняют, усугубляют ее несколько двусмысленную сущность и уже просто хватаются за животики.

А в другой группе, у соседнего костерка, тагильчанин, не жалея красок, расписывает родной город.

— Нижний Тагил? О! Да это же грандиозно! В прошлом демидовское гнездо, ныне металлургический гигант Урала. А какой в Тагиле новый драматический театр: зрительный зал на восемьсот два места, мраморные стены, росписи, отделка — во!

— У вас как будто есть и дом-музей Бондина? — спросил Историк. А нам пояснил — Жил-был в Тагиле писатель такой, друг Бажова. Если не ошибаюсь, из слесарей депо.

— Писателя? Знаю! У нас и городской сад имени Бондина, и улица Бондина!..

— А вы его читали?

— Наверно…

— Ай-ай…

Тагильчанин, несколько устыженный, ответил, что обязательно прочтет Бондина. И надо ему отдать справедливость, он сдержал слово. Поздравляя Историка с Новым годом, он писал, что уже прочел роман «Лога» и рассказы. «Очень понравились! И знаете, как магнитом потянуло в домик, где жил писатель. В его кабинете все, как при жизни. Умер он 7 ноября 1939 года — листок календаря так и остался неоторванным. Хранится здесь и. членский билет Союза писателей, подписанный самим Горьким. Я хочу прочитать все. что написал Бондин. Он совсем как советский Мамин-Сибиряк, и нам, уральцам, не знать его просто стыдно!»

Следующая наша встреча с группой Вадима-лохматого произошла у камня Ермак.

«Ермак — не опасный камень, — говорили встарь, — спокойно мимо него плывешь».

Вот что можно прочитать об этой легендарной скале в энциклопедии: «Ермак — отвесная скала из плотного известняка. Высота около 30 метров, длина примерно 60. В скале имеется пещера, разделенная на множество гротов. По преданию, в этой пещере зимовал Ермак во время своего похода в Западную Сибирь».

Путеводитель к этому добавляет: «Не исключена возможность, что пещера действительно служила убежищем дружине Ермака. Однако никаких следов зимовки ни около камня, ни в пещере пока не обнаружено. Может быть, кому-нибудь из туристов и улыбнется счастье первому отыскать следы этой исторической зимовки».

А тем из туристов, кто более практик, нежели романтик, следует иметь в виду, что предания упоминают о сказочных кладах, якобы захороненных в этой пещере…

— Ермак, здравствуй! — кричат туристы, проезжая мимо скалы.

И эхо отвечает гулко, раскатисто, хотя и не очень, правда, приветливо:

— …дравству-у-у…