Пятьсот часов тишины

Сплавщики-бурлаки здесь обычно кричали: «Ермак, дай денег на табак!» И если дух великого завоевателя Сибири и его дружины покровительствовал каравану, то он, как говорили тогда, «отгаркивался».

В середине гладкого серовато-палевого и совершенно отвесного щита (только верх выдался немного на реку) чернеет овальный вход в знаменитую пещеру. Вроде бы и не высоко, но это одна из самых труднодоступных причусовских пещер. Инструктор Вадим-усатый с десятком добровольцев из обеих групп на наших глазах затратил полдня, чтобы в нее проникнуть. Сначала мастерили лестницу, потом, оставив эту затею, пробовали спустить Вадима с вершины скалы на веревках. Говорили, что Вадим в свое время был альпинистом и скалолазом, однако в тот день Ермакова пещера осталась непокоренной.

Осенью того же года Валя — девушка из лодки дяди Юры — писала мне, что в августе Вадим-лохматый проплыл по Чусовой еще раз с очередной — и последней — группой туристов. Погода им не благоприятствовала, почти непрерывно дождило. У Ермака они встретили горевавших «дикарей». Для горя была причина: трое их товарищей, в том числе одна девушка, разбились, пытаясь попасть в пещеру. Вот и иронизируй после этого над предостережениями инструкторов с турбазы!

Между прочим, есть предание, что сам Ермак и «ермачки», то есть люди Ермака, «сверху спускались по веревке, по другой веревке вниз к реке спускались». Это подтверждает и Кирша Данилов:

И зашли оне сверх того каменю,
Опущалися в ту пещеру казаки.
Много не мало — двесте человек.

… А перед ужином состоялся футбольный матч.

Команда Вадима-усатого прислала вызов команде Вадима-лохматого. Таковой, правда, не имелось, но ее тут же наскоро сколотили. Игра происходила на заросшем травой берегу, наклоненном к реке, точно на вираже. С трех сторон стояла тайга, с четвертой текла Чусовая. При аутах мяч летел в реку. Одна команда играла в трусах, другая — в трусах и майках. Судья вооружился липовым свистком собственноручного изготовления Болельщики, отмахиваясь от комаров пушистыми ветками, разместились у самой воды, около середины поля. Игра протекала на редкость темпераментно. Помню, жена вратаря команды Вадима-лохматого, когда создавалась угроза у ворот ее мужа, умоляла с неподдельным отчаянием: «Папочка, не пропускай!» Но их команда состояла в основном из учащейся ребятни. Валерка там был, Витя-краснодеревщик и другие такие же. Во втором тайме они совсем выдохлись, да и сыгранности не хватало. Поэтому как ни кидался «папочка» на мячи, а шесть голов им все же забили (при одном ответном).

…Было за полночь. Однако многие еще и не собирались на покой.

Негромко, но не от усталости, а чтоб не мешать отдыхающим, пели «Уральскую рябину», пели про утес Стеньки Разина.

И стоит сотни лет, только мохом одет…

В этот глухой поздний час среди нелюдимых уральских скал песня эта звучала для меня — как никогда до того — проникновенно и величаво.

Из людей лишь один на утесе том был,
Лишь один до вершины добрался…

Как вдруг кто-то произнес:

— Товарищи, новый спутник!..

Мы все как по команде вскочили на ноги. Песня оборвалась.

Млечный Путь казался фосфоресцирующим. В горнем, космическом свете, мягко струившемся на землю, чудилась некая значительность и тайна. Звезды искрились и подрагивали, словно сгорая от нетерпения. (Вот оно, «небо в алмазах»!) Звезды подрагивали, трепетали, но… оставались на привычных глазу традиционных своих местах.

И только одна звездочка, словно оторвавшись от родного созвездия, плыла по ночному небу, спокойно и плавно, не искрясь, не колеблясь. Плыла, кажется, от Лебедя к Ориону.

— А не новый ли это космический корабль с человеком?..

В те дни предчувствие «космических новостей» как бы реяло в воздухе. Все ждали, что вот-вот опять должно нечто последовать. И внутренне, каждый на свой лад. готовились как-то к этому.

Чуточку потрясенные, хотя и не уверенные, что не ошиблись, следили мы за полетом этого явно рукотворного тела, пока оно, чертя стремительную, размашистую параболу, не скрылось за лесистым отрогом легендарного Ермака.

А мы все продолжали стоять. Одни рассказывали, другие слушали, расспрашивали тех, кто вдруг оказался эрудитом по проблемам покорения космоса. Ребята из училища, взволнованные сильнее нас, взрослых, приволокли огромную сухую пихту и стоймя водрузили ее в костер.

— Ура! Ура!..

Прямо-таки до небес взвился наш трескучий, искрометный фейерверк.

…А когда через несколько дней — 6-го августа — мы прибыли в город Чусовой, там сразу отмечалось три праздника: воскресенье, то есть выходной, Всесоюзный день железнодорожника (поскольку город — крупная узловая станция) и. самое главное, запуск второго космического корабля с человеком на борту.

Пилотируемый Германом Титовым, «Восток-2» в тот час кончал свой четвертый исполинский виток…

Отчаливая утром от гостеприимного берега, мы кричали:

— Ермак, прощай!

И Ермак басовито «отгаркивался»: