Пятьсот часов тишины

У Лирика была и такая еще надежда: записать никем еще не записанные до него частушки, песни, побасенки, а коль повезет, так и настоящий уральский сказ. Среди его трофеев попадалось кое-что небезынтересное. Но Историк раз за разом предупреждал: «Осторожней, это есть у Бажова!..» Никогда толком не читавший «Малахитовой шкатулки», Лирик мрачнел, падал духом и все глубже погружался в свои стихи. Попытки «хождения в народ» предпринимались им все реже…

Поскольку в состав экипажа «Утки» входили Физик и Лирик, то у нас разгорались и физико-лирические препирательства. Они перестали быть новомодными, однако своей злободневности, как показывает жизнь, все-таки не утратили. Помните эти строки Бориса Слуцкого, откуда все и пошло: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне»?

— В наше время стыдно не знать математики, физики, химии, — обронит, бывало, как бы между прочим Физик. — Даже если ты и служитель муз, все равно стыдно!

— Прошу извинить, почему же? — вежливенько осведомляется Лирик.

— Время такое! А поэтов, могущих соперничать в познаниях с Валерием Брюсовым, почему-то не так уж много…

— Но их стихи, надеюсь, могут соперничать со стихами Брюсова?

— Как сказать.

— А не иметь представления, что такое, например, ямб, не стыдно? — ставит контрвопрос Лирик.

— Нет, не стыдно!

— Так-таки и не стыдно?

— Не стыдно, ибо я все же имею об этом представление. А вот ты можешь сказать, какая разница между пи эр квадрат и два пи эр?

Почесав свою кудрявую голову Эйнштейна. Лирик чистосердечно признается:

— Не могу. Хотя проходили, сдавали…

— Я уж не спрашиваю насчет позитрона, нуклона!..

— И правильно, что не спрашиваешь! Я сам скажу: какая-то мелочь… в атоме, кажется, или в протоне… У меня об этом такое же представление, как у тебя о ямбе. Но обещаю тебе, дружище Физик: когда мне потребуется рифма к слову «эфедрон», я вспомню о позитроне!

— Кокетничаешь невежеством? Ты неоригинален. Один модный поэт в автобиографии написал: «Я до сих пор не мог. у понять, что такое электричество и откуда оно берется». Дескать, вот ты — широкообразованный, всезнающий читатель, а все же ты пешка, всего лишь поклонник моего таланта, и только А я. хоть и не шибко учен, — звезда, знаменитость, твой кумир! Старик Антокольский тоже, быть может, не умудрен насчет теории электричества, хотя — не думаю, но он признается в этом как поэт, а не как подвыпивший щелкопер!

— А ведь и ты, друг, грешишь стишками!

— «Тонкий ход!» — сказал Дон Кихот», — Физик засмеялся.

— Вот, пожалуйста!

— Если мои коротышки ты принимаешь за поэзию, тем хуже для поэзии.

— Слушан, подымай-ка забрало да переметывайся в наш стан, тогда и потолкуем!

— Ты забываешь, что в физике сейчас атомный век!..

— Что из того?

— А в поэзии?.. Какой там у вас век? Да чуть ли не каменный! В лучшем случае у вас наступит век золотой, так это всего лишь золотой, не атомный!

— В поэзии, умная голова, космическая эра!

— Ну, это еще надо доказать.

Разговор, как видите, получился не очень, быть может, крупный, зато горячий. А на чьей стороне победа, спросите вы? Запаситесь терпением: противники еще не раз скрестят шпаги.

Проблема «физики — лирики» хоть и стояла у нас на повестке дня, однако не мешала ни жить, ни продвигаться вниз по реке. И лирики, и физики вносили свою посильную, а точнее, положенную лепту в общее дело, и на «Утке» все шло как по маслу.

Однако, сам того не заметив, я забежал вперед…

Постскриптум 1. Из записных книжек Историка

Кое-что из географии

Чусовая если и не наиглавнейшая река Урала, то, безусловно, самая красивая. Образуется она в семидесяти пяти километрах южнее Свердловска слиянием Западной и Полдневной Чусовой между Полевской и Сысертью — в «бажовских» местах Среднего Урала, где как бы сходятся север с югом. Перевал через Уральский хребет лежит здесь на высоте всего четырехсот метров и почти незаметен.

Протекает Чусовая по западному, европейскому, склону хребта в северо-западном направлении. Долина ее в верхнем течении широкая, заболоченная; в среднем — почти узкая, каньонообразная, а в нижнем течении, за городом Чусовым, это уже типично равнинная река.

В записной книжке Гоголя отмечено: «Хребет порождает множество вод. В Пермской губернии до 30 рек и около 600 озер. Наибольшие реки Кама и Чусовая, замечательные величественными красотами берегов своих и судоходством обширным».

Будучи левым притоком Камы, Чусовая сама принимает около ста притоков. Это по преимуществу небольшие речушки, еле заметные летом. Но есть среди ее притоков и крупные: Ревда, Межевая Утка, Серебрянка Сылва…

Общая высота ее падения сто семьдесят метров, но распределено оно неравномерно. На небольших порогах-перекатах — река стремительно, с шумом рвется вниз.

Длина Чусовой восемьсот два километра, ширина (на участке Слобода — Чусовой) — от тридцати до ста метров; глубина — от двадцати сантиметров (при низкой воде) до нескольких метров; скорость течения — два-три метра в секунду на плесах и восемь-девять на перекатах.