Пятый крестовый поход

– Присядьте, мадам, хорошенько поешьте и отдохните. Вы собираетесь завтра отправиться в пустыню, и потому вам нужны силы. Сейчас бесполезно куда-либо идти и кого-то просить о помощи. Вы говорите, что можно вооружить слуг – графа и ваших, – но их все равно недостаточно. К тому же держали ли они когда-нибудь оружие? Они и минуты не продержатся против сарацин. Нам нужны рыцари. Но мало времени. Чтобы подойти к крепости после полудня, нам нужно выехать засветло и еще найти отряд заночевавших в пустыне копейщиков. Если мы промедлим, ища тех, кто бы согласился присоединиться к нам, возможно, любая помощь будет уже бесполезной. Я знаю сарацин. Они не атакуют ночью. И если граф и его люди еще живы, то до следующего утра им точно ничего не угрожает. По вашим словам, к крепости подошло около сотни сарацин – значит, это разведывательный отряд, он не станет без нужды отвлекаться от поставленной ему задачи и штурмовать крепость. У нас есть шанс. Успокойтесь, прошу вас, и молитесь Богу.

– Вы такой опытный, мессир Вальтер, скажите, мы сможем одолеть сарацин своими силами?

– Конечно, нет, мадам.

– Что же нам делать? – горестно всплеснула руками Кристабель.

– С нами будут мои братья.

– Ваши братья?

– Да, госпитальеры. Завтра я должен был отправиться с отрядом в двадцать рыцарей с заданием от магистра, придется нам немного свернуть с намеченного пути и выполнить приказ несколько позже.

– О, какой же вы благородный и отзывчивый, мессир Вальтер! – воскликнула, обрадовавшись, Кристабель. – Вы настоящий друг! Вы настоящий рыцарь!

Вальтер смутился и вновь потупил взор. Разве могла она знать, чего стоило ему обещать ей помощь? Ослушаться приказа магистра означало не только полностью утратить с таким трудом завоеванное доверие, но и подвергнуться наказанию, духовному или физическому – не важно, главное, что оно навсегда запятнает имя и честь. Он должен будет обмануть своих собратьев и повести их отнюдь не в Рим, а на смерть, пусть даже и все они привыкли к ней. Пытаться уговорить Гарена де Монтегю дать ему людей, чтобы освободить горстку немцев, было бы бессмыслицей. Строгий и превыше всего уважающий устав ордена магистр никогда не станет рисковать своими рыцарями без особой нужды, к тому же на сегодняшний вечер назначен совет у кардинала Пелагия, где соберутся все магистры, король Иерусалимский, граф голландский и другие знатные сеньоры. Совет затянется за полночь, а возможно, и до утра, и к Гарену де Монтегю раньше полудня не попасть, а медлить нельзя. Что ж! Брат Вальтер готов рискнуть своей честью и жизнью ради Генриха и его Кристабель. Для него самого это твердое решение, возникшее совершенно безотчетно, было удивительно, ведь он совсем не знал этой девушки и с графом пуд соли не ел. Но рядом с ними он чувствовал себя живым, нужным человеком, с которым можно поговорить и на кого можно положиться, ведь все годы службы, совершенно обезличенный, как и сотни других рыцарей ордена, он был лишь частью большой системы, созданной только убивать врага. Его жизнь мало стоила, никто не будет горевать над его телом, заупокойная месса в орденской капелле пройдет не по Вальтеру фон Беку, родившемуся там-то, жившему так-то, погибшему и вознесшемуся к Богу, а по брату Вальтеру, госпитальеру, чьи ряды с его уходом поредеют.

Вальтер слабо улыбнулся. Завтра он все сделает правильно.

Глава тридцатая. Последний бой

К утру ворота в крепости Святого Георгия почти полностью прогорели. Остались лишь бревна, с помощью которых ворота крепились к стенам, да и те обуглились.

Генрих фон Штернберг, проведший остаток ночи в дозоре, не заметил никакой активности в лагере сарацин. И только утром, как только на горизонте появилось солнце, впрочем, тут же спрятавшееся за грозовыми тучами, враг закопошился. Граф сошел со стены и лично разбудил всех рыцарей, которые еще спали.

Все крестоносцы выстроились во дворе перед казармами и, воткнув меч в землю, истово помолились. Штернберг вышел перед ними и, немного помолчав, сказал:

– Друзья мои, братья! Рыцари Христа! Сегодня наш последний бой. Не буду лукавить – я и сейчас еще надеюсь, что вот-вот к нам придет подмога. Но если мои надежды тщетны, что ж! Тогда мы умрем, как подобает истинным воинам Христовым – с мечом в руке и именем Господа на устах. Пусть сейчас каждый вспомнит тех, кто дорог его сердцу, и бьется и за них тоже! Главное – убить как можно больше сарацин. С нами Бог, братья! С нами Бог!

После этого каждый занял свою позицию согласно плану, что вчера разработал Штернберг. По пять рыцарей поднялись над воротами с обеих сторон на стену и легли. Девять рыцарей во главе с графом встали у колодца, обнажив оружие. Карл фон Эйснер стоял с зажженными факелами в конюшне, где храпели и били копытами о землю могучие дестриеры.