Пик правды

— Вы представляете, каково это — жить, зная, что твои родители погибли оттого, что дом, который ты сам строил, оказался ни на что не годен?

— Они же не могли знать, — попытался возразить Илья и тут же осекся под тяжелым взглядом собеседницы.

— Мне кажется, там все всё знали. И те, кто строили, и те, кто в этих домах жили. Просто пытались убедить сами себя, что ничего не случится. Это как пьяный, когда за руль садится. Он ведь тоже все знает, но только говорит себе: нет, ничего не будет. Если будет, то не со мной. Так и там, все хотели верить, что если раз в несколько сотен лет земля может из-под ног уйти, то непременно тряхнет не при их жизни.

Корхмазян вновь печально вздохнула.

— Через несколько месяцев, как Грачик окончательно поправился, вернее, как ясно стало, что лучше уже не будет, так они вместе оттуда уехали. Не могли там оставаться. Памусян вообще считал, что не надо город восстанавливать. Надо оставить как есть, в руинах. Как памятник глупости человеческой да самонадеянности.

— А как вы здесь оказались? — Илья обвел взглядом стены кухни. — В «Ковчеге»? Очень уж уединенное место.

— Ох, ну это все Грачик виноват, он меня заманил. — Наталья Сергеевна добродушно улыбнулась. Судя по всему, она сама была рада переключиться со слишком тяжелой темы разговора. — Его ведь постоянно тянуло, так чтоб поближе к горам и подальше от людей. Сюда, конечно, тоже люди добираются, но нет такой суеты, как в городе. Так что, как только ему эта идея в голову пришла, он Памусяну все уши прожужжал.

— Грачик? — удивлённо переспросил Лунин. — Так это он придумал «Ковчег» строить?

— Он и построить придумал, и как построить, и из чего строить, — подтвердила Наталья Сергеевна. — Видите, толщина бревен какая? А окна? Это все на тот случай, если вдруг со склона снег сойдет. Место тоже Грачик сам выбирал. Здание так стоит, что его скальный выступ защищает. Лавины, если и сходят, то всегда стороной. Но в любом случае эти иллюминаторы любое давление выдержат. Как на подводной лодке.

— Да уж, вложились серьезно, — признал Илья. — Неужели окупается?

— Если взять все деньги, что в это место Памусян вложил, наверное, не скоро окупится, — усмехнулась Наталья Сергеевна. — Он ведь сюда еще и электричество через перевал протянул. Двадцать километров линию сам построил. Вернее, строил Грачик, а деньги вкладывал Памусян.

— Результат, конечно, достойный. — Илья встал и потянулся, разминая поясницу. — Мне вот только, если честно, одно непонятно — зачем Памусяну все это нужно было? Он ведь, как мне сказали, большими проектами всегда занимался, с размахом. А здесь? Тут, конечно, красиво, спорить не буду, но, как мне кажется, не те деньги. Или я ошибаюсь, Наталья Сергеевна?

Корхмазян задумчиво пожала плечами.

— Знаете, хороший вопрос. Я его иногда сама себе задаю. Да что себе! Я и у Грачика спрашивала.

— И что? — Лунин, уже собиравшийся покинуть кухню, остановился.

— Ничего, — Наталья Сергеевна с улыбкой развела руками, — говорит, о том, что в голове у Памусяна, может знать только сам Памусян. Такой он, мол, человек удивительный.

— Ну да, — кивнул Илья, — я почему-то так и подумал.

Вернувшись в гостиную, Лунин обнаружил, что все постояльцы отеля по-прежнему сидят вокруг стола, явно не торопясь расходиться по номерам.

— Илья Олегович, наконец-то, — демонстративно всплеснул руками Сипягин, — мы вас уже все заждались. Надо ведь что-то решать, что-то делать!

— Что именно? — рассеянно уточнил Лунин, думая о том, что неплохо было бы выпить кофе, желательно в тишине и одиночестве.

— Так это вы нам скажите. — Сипягин еще более театрально развел руки в стороны. — Ведь что творится вокруг? Людей бьют, убивают. Причем не только людей, но и следователей. Вы понимаете, что нам страшно? Страшно вернуться в свои комнаты, потому что мы не знаем, на кого будет совершено следующее нападение.

— Вы так уверены, что оно будет? — Илья понял, что в ближайшее время на одиночество может не рассчитывать, и теперь несколько раздраженно смотрел на стоящего по другую сторону стола адвоката.

— А для чего тогда он завладел оружием вашего коллеги? — иронично улыбнулся Сипягин.

— Или она, — добавил развалившийся в кресле Латынин.

— Или она, — с готовностью согласился Артур Львович, — гендерная принадлежность преступника нам не известна. В любом случае сейчас этот человек вооружен.

— И очень опасен, — фыркнул Денис. — Такое ощущение, что вы роли к фильму разучиваете. Осталось скомандовать: камера! Мотор! Кстати, кто-то знает, что за мотор там у них такой?

— Пожалуйста, не паясничай, — Сипягин-старший с упреком взглянул на сына, — ситуация гораздо хуже, чем тебе представляется.