Пилат и Иисус

В том, что приговора не было, евангельские сказания не оставляют сомнений. Матфей (27:26), Марк (15:15; 19:16) и Иоанн единогласно говорят только о «предании», и во всех трёх случаях используется одно и то же выражение: paredoken, «предал». Аналогичный глагол epikrino, встречающийся у Луки (23:24), не используется в процессуальном смысле и означает лишь, что Пилат «решил быть по прошению их (epekrinen genestbai to aitema auton — adiudicavit fieri petitionem eorum, как переводится в Вульгате)»; а следом появляется та же формулировка: «Иисуса предал (paredoken) в их волю», где воля, соответственно, — воля первосвященников, а не его собственная, которую он так и не изъявил. Из всех древних комментаторов Августин, кажется, — единственный, кто обратил внимание на затейливый лаконизм слова «предал», и, искажая текст, он попытался истолковать его так, будто речь идёт о приговоре самого Пилата: «Там сказано не: “Предал его им, дабы они его распяли”, а “дабы был распят (ut crucifigeret)», то есть по решению и сообразно с полномочиями префекта. Евангелист утверждает, что Иисуса предали им, дабы показать, что они тоже замешаны в преступлении, с которым они не хотели иметь ничего общего. В действительности же Пилат совершил это преступление лишь для того, чтобы удовлетворить их требованиям». Вряд ли имеет смысл отдельно подчёркивать здесь, что пассивная форма «был распят» не позволяет сделать вывод ни о судебном решении самого Пилата, ни о личностях истинных виновных.

Итак, следует пересмотреть традиционную интерпретацию суда над Иисусом. Судебный процесс — даже если проходил он в упрощённом порядке cognitio extra ordinem[90] — состоялся, но судья не огласил приговор, то есть технически не было вынесено никакого судебного решения.

Но что такое процесс без судебного решения? Процесс — напоминают нам юристы — это всегда и только processus judicii[91], он соотносится с решением суда, с неким krisis, в результате которого обязательно разрешается. «Судебное решение, — написал один выдающийся исследователь процессуального права, — не просто какая–то отдельная от процесса цель. Процесс и есть не что иное, как само судебное решение и процедура его формирования»[92]. Поэтому процесс без приговора — это сочетание несочетаемого. Также верно и то, что в современных сводах законов, начиная с 4 статьи Кодекса Наполеона («Судья, который откажется судить под предлогом молчания, неясности или недостаточности закона, может подвергаться преследованию по обвинению в отказе от свершения правосудия»), утверждается обязанность судьи выносить приговор.

Как видим, суд над Иисусом не является собственно судом, а чем–то, чему предстоит ещё дать определение и для чего нам, вероятно, не удастся найти подходящее название. С распятием возникает то же затруднение. Если не существует судебного процесса без приговора, то тем более без приговора не может быть и наказания (nulla poena sine judicio). Довод, который приводит Данте в «Монархии», — что, дескать, Пилат непременно должен был вынести приговор Христу, иначе, без вердикта законного судьи, его муки были бы не наказанием, а преступлением, — кажется в данном случае весьма сомнительным. Если гипотеза Пасколи, увидевшего в Пилате того, кто «от великой доли отрёкся в малодушии своём», верна, значит, в «Божественной комедии» Данте изменил своё мнение о суде над Иисусом, что вполне возможно (согласно большинству исследователей, «Монархия» была написана на несколько лет раньше «Комедии»). В силу подлости или по какой–либо другой причине Пилат отказался вынести приговор, и в итоге, несмотря на то, что распятие предусмотрено законом в качестве наказания за оскорбление величия, фактически наказанием оно не являлось. В официальном римском суде condemnatio[93] было той самой составляющей судебной формы, которая, следуя принципам процессуальной логики — si paret, condemnato; si поп paret, absolvito[94], давала судье право осуждать или освобождать обвиняемого. Однако спустя некоторое время этот термин стал синонимом damnatio, «назначения уголовного наказания». Здесь же «ничего не выясняется» и за судебным процессом следует уголовное наказание без вынесения приговора.

Тем не менее, состоялось «предание», и хотя в тексте ясно говорится, что заинтересованными лицами были иудеи, исполняли приговор, судя по свидетельству Матфея, римские воины («воины правителя» — Мф. 27:27 — правда, возможно, что они всего лишь служили первосвященникам); при этом показательно, что Лука о воинах не упоминает. Поскольку всё же была создана видимость, то последующие события выглядят — по крайней мере, со стороны — как исполнение capitis damnatio, исключительной меры наказания.