Пилигрим

— А, ну конечно — ты же у нас выпал из обоймы холостяков. А очаг любви, как известно, порой необходимо подпитывать крепким градусом? Так сказать, для создания романтической розовости в наших серых и холодных условиях.

Гарин рассмеялся над шуткой, сказал:

— Давно уже купил пару бутылок, все хотел за командирское назначение проставиться. Да как-то все не складывалось.

— Ну, видишь, всему свое время, — Рэй еще раз посмотрел на «Лунную пыль», убрал бутылку в набедренный карман. — Ты сейчас к нему?

— Да, сейчас. Уже ждет.

— Потом расскажешь что к чему, — Одегард ткнул его кулаком в плечо. — И давай, держись там.

— Все будет нормально, — успокоил друга Юрий, искренне сам в это веря.

— Так и будет, братишка, — Рэй вдруг нахмурился, стал серьезным. — Потом тоже тебе кое-что расскажу.

— Что-то случилось? — насторожился Юрий.

— Расскажу, — повторил Одегард, слабо улыбнулся и махнул рукой. — Все, иди. Я буду в кубрике.

Гарин махнул в ответ, заблокировал дверь каюты, и пошел темными коридорами на офицерскую палубу.

Да, Юрий не был одинок. Даже реши он побыть затворником, его вытащат, встряхнут и спросят «какого черта он так себя ведет». И Гарину это нравилось, он любил ощущать себя в кругу друзей, его грела мысль о том, что рядом всегда найдутся те, кто готов подставить плечо.

Его грели отношения с Кирой, которые та запрещала называть любовью, но сама ночами, думая, что он спит, шептала что-то нежное по-японски, лежа на его плече.

Юрий всем сердцем полюбил «Полынь», этот старый имперский корвет, ставший ему и домом, и целым миром, защищающим, согревающим, кормящим.

А еще у него была Элли.

— Разрешите войти? — спросил Гарин, когда дверь офицерской кают-компании отъехала в сторону.

— Входите, господин Гарин, — капитан Кимура указал на стул. — Присаживайтесь.

Юрий сделал шаг, кивнул Тэ Ирева, который, привалившись спиной к стенке, задумчиво изучал свои пальцы. Перевел взгляд на Элли — девушка сидела в конце стола, грея в ладонях чашку чая. При появлении Гарина она заметно ожила, улыбнулась, ее глаза радостно заблестели.

Юрий занял указанное место, сложил руки на столе. Поднял глаза на командира.

Кимура стоял, облокотившись о спинку стула, и с глубокой задумчивостью разглядывал обложку старой потертой книги, лежащей на краю его стола. Казалось, что офицер мысленно провалился в этот бордовый портал с выцветшими краями, и теперь ищет там ответ на какой-то очень важный вопрос.

— Господин рэй-мичман, — размеренно произнес Кимура. — Вам знаком философский принцип «игральных костей»?

— Боюсь, что нет, господин капитан, — честно признался Юрий.

— Суть принципа заключается в том, что сколь бы многообразными не казались выпавшие комбинации, они все равно заранее предопределены количеством точек на гранях, — Кимура выпрямился, его пронзительные черные глаза сфокусировались на Гарине. — К примеру, человеку, при кажущемся богатстве свободы выбора, всегда приходится выбирать из уже имеющихся вариантов. Кубик с числами от одного до шести не может выдать результат меньше или больше этих чисел.

Гарин мысленно примерил сказанное офицером к своей жизни, и решил, что, пожалуй, согласен с капитаном.

Кимура продолжил:

— Этот принцип применим и к природным явлениям, и к физическим законам, и к существованию самой Вселенной — ничто не появляется из пустоты и не происходит просто так, всему есть обоснование и прогнозируемое объяснение.

Он чуть отодвинул стул, сел, положив ногу на ногу, и медленно забарабанил пальцами по книге.

— Однако, есть способ обойти этот принцип, — в голосе капитана появилась легкая хрипотца, словно ему было сложно произносить столь долгий монолог. — Этот способ больше философский, умозрительный, но очень подходит к данной ситуации. Дело в том, что единственный момент возможной неопределенности — это пока кубики летят на стол. В эту секунду реальность еще не создана, и потому мы можем считать, что возможны любые исходы броска, вплоть до самых невероятных — кубики могут упасть на ребра, оказаться вовсе без цифр или попросту зависнуть в воздухе.

Гарин нахмурился, пытаясь понять, к чему клонит командир. Покосился на доктора, но тот, похоже, дремал, склонив на грудь лысую голову. Поймал взгляд Элли — девушка явно нервничала.

— Чтобы вы понимали, господин Гарин, — голос капитана заставил вновь обратить на него внимание. — Я человек материального мира. Я не религиозен, не склонен к мистицизму и рефлексии. Но с некоторых пор у меня стойкое ощущение той самой возможной неопределенности. И причина тому вы. Вы и госпожа Элли Берг.

Юрий неуютно заелозил на стуле, вновь посмотрел на Элли.

Девушка подняла голову и теперь не отрываясь смотрела на Кимуру, словно готовясь защищаться. Ее щеки чуть побледнели, однако она старалась казаться спокойной и независимой.

— Господин капитан…, — Юрий попытался сразу завязать разговор, замкнув возможный конфликт на себя, однако капитан остановил его жестом.